Упавшие с небес (СИ)

Я переместился в любимое убежище, чтобы отдохнуть перед последней инспекцией подопечных цивилизаций. Собрал себя в почти уже забытый человеческий облик и с удовольствием растянулся на тверди. Диван подошёл бы больше, но я не захламлял безвременье вещами, мне импонировала здешняя пустота. Проверять, нормально ли работает отремонтированный порядок, я, как уже упомянул, намеревался позднее. Почему? Во-первых, уверенность в себе ещё никто не отменял, во-вторых, что я сделаю — то и будет считаться здоровым и законным. А вы как думали? Впрочем, и это меня никогда не интересовало. Я от души наслаждался моментом.

Пальцы слушались отменно, я уже воздел ладонь, чтобы эффектным жестом завершить личный хаос, но промедлил. Зря? Я пока не ведал.

О стражах и их проблемах думать не заморачивался, но здесь, где я охотно пинал одного из них, перед внутренним взором отчётливо встали прожитые среди людей годы. Да, там было много печалей, изведал я их сполна, но были ведь и светлые моменты. От большинства из них я воротил свою пресветлую рожу, но потом всё же поддался на дружеское участие. Не эти ли новые, горячие, хотя в моём случае умеренно, чувства разбудили в душе потенциал, позволивший в итоге вырваться на волю?

Не просто так запаниковали стражи, пытались изо всех сил лишить меня участия. Подозревали, что такая малость способна колыхнуть установленный ими порядок? Джон Доу, скотина этакая, пытался ведь выдать чисто шкурный интерес за искреннее ко мне расположение. Я вспомнил его лицемерные реверансы и опять разозлился. Мало я наподдал ему напоследок, но сейчас не об этом.

В безвременье мне было хорошо, уютно, и я решил побыть в любимом убежище подольше. Растёкся энергией, ощущая, как паук паутину, вибрации временной ткани. Чистое наслаждение наполняло меня целиком, я принялся мыслить о высоком, но тут же поймал себя на том, что сознание занято совсем иным.

Я ведь так и не щёлкнул пальцами, стирая свою человеческую жизнь. Пытался обмануть себя, как Джон Доу? Решил дать отсрочку судьбе? Прежде за мной такого не водилось.

Я собрался выбросить прошлые заботы на свалку времён, но были люди и не совсем люди, чья доброта не оставила меня равнодушным. Те немногие, кого я к себе подпустил, те редкие, что не обманули доверия. Я невольно задался вопросом: уцелели они в затеянном великом преображении, или их место заняли другие, не знающие меня существа?

Да, ради всеобщего блага стоило пренебречь мелочами, но почему-то я ощущал нешуточную печаль.

Глава 22

Твердь показалась жёсткой. Я встал с неё, не допуская даже мысли, что не пол мнёт бока, а старается досадить чисто человеческое понятие — совесть. Следовало как следует вникнуть. Не просто убедиться напоследок, что развитие обоих цивилизаций пошло так, как я задумал, но и навестить моих знакомцев из параллельных реальностей. Пришла пора ощутить ответственность за них и проверить судьбу каждого. Учитывая, что я уводил в прошлое, все должны были уцелеть.

Для начала я выбрал Тангеру. Она находилась чуть ближе Земли, хотя для меня и непринципиально. Переместиться к планете не составляло труда, но искать на ней или в галактических окрестностях капитана одного единственного небольшого корабля показалось слишком хлопотной задачей. Я без долгих раздумий переместился во временном слое, спеша подловить нужный момент.

Капитан Грау, его имущество и экипаж послужили стартовой площадкой одного из затеянных мною предприятий, так что я мог застать корабль на выходе из возмущения. Сами по себе выполаживания почти исчезли из пустоты после моих умелых махинаций и окончательно должны были схлопнуться вслед за появлением из прошлого обоих кораблей: так и оставшегося для меня безымянным судна Грау и Тревора. Моего Тревора.

Стоило произнести пусть мысленно это простое слово, как колыхнулась внутри терпкая муть. Как мало я успел насладиться собственным кораблём, и как трепетно к нему привык. Полюбил единую красоту нашего труда, согласованность действий. Скучал не на шутку по набору кристаллов внутри железной коробки, болтающейся в пустоте. Когда я покупал корабль, он виделся мне вершиной технической мысли, прекрасным воплощением дерзновенного стремления людей к звёздам. Сейчас я воспринимал его утлой скорлупкой, смешным приспособлением, с помощью которого слабые существа пытались преодолеть сложности пространства.

Как ни странно, презрения я не чувствовал, словно в этом закоулке души по-прежнему оставался человеком. Почему вместе с разошедшимся вширь горизонтом я не утратил нежность к моему кораблю? Хотел бы понять.

Ответа на вопрос я не получил, зато судёнышко Грау как раз выскочило из ловушки на свободный от ухабов простор. Ему изрядно досталось в искажении. Я разглядывал покрытые коркой мозаичной усталости бока. Мучительно сжалось что-то внутри, когда я представил, что и Тревору пришлось пройти через сходные муки. Моему кораблю! Как я это допустил?