Упавшие зерна. Бегущие ландыши

Когда придешь в твои покои,
То видишь все, как бы во сне:
Из кожи с золотом обои,
Барон Брамбеус на окне.

Ты здесь живешь отдельным миром,

Здесь наяву твой длинный сон,
Тебе наш век виденьем сирым
В небытие перенесен.

Твой мир прогрессом не затронут,

Ты грезишь старым, дорогим,
Твои мечты лишь в прежнем тонут,
Ты прошлый век зовешь своим.

И веет старыми веками

С твоих завешенных окон,
И отшуршавшими шелками
И темным золотом икон.

За рамкой пыльной, на картине

Пастушки за витьем венков.
Нет электричества в помине
И телефона злых звонков.

Поднос на столике, кофейник.

На ножках чашки золотых.
Какой-то любящий затейник
Цветы нарисовал на них.

И мнится: Чацкий, осторожно,

Ступая мягко по коврам,
Придет за Софьей, мучась ложно,
Кидая взоры по углам.

Или часы, в тени карниза,

Пробьют, молчанье нарушив.
Их заведет шалунья Лиза,
Свечу с рассветом потушив.

Какая горькая утрата.

О время «Горя от ума».
И борется с лучом заката
На темной коже полутьма.

И покидая эти были

Иных времен, иной молвы,
Услышишь вновь автомобили
На красных улицах Москвы.

1921

ПОДРАЖАНИЕ ГЕОРГИЮ ИВАНОВУ *

На неудачи в стиле не взирая

И подходящего не находя штриха,

Сады еще неведомого рая

Я ясно вижу в поисках стиха.

В них дышится и счастьем и прохладой,

И постоянством неги неземной.

В них счастье называется усладой

И осень заменяется весной.

В них золото сгоревшего заката

Прозрачнее расплавленной слюды,

В них радуги из чистого агата

И ослепительно сверкающие льды.

Из облаков встает волшебный замок —

Жилище неразгаданных миров.

В нем хор переливающихся рамок

Походит на павлинее перо.

Я слышу тающие звуки лиры

И пение божественных Харит.

Звенят в руках архангелов секиры

И колокол мелодией звучит.

Но это длится только миг единый,

Вот снова прежняя знакомая стена,

В окно виднеется кремлевская твердыня

И белокаменно-московская луна.

1921

ИЮЛЬ

На облака ложатся тени,

И ветер – словно легкий тюль,

И золото зеленой лени

С лазури шлет к земле июль.

Мгла летнего тепла пролилась

В расплавленные зеркала

И в них случайно отразилась —

Так ослепительно бела.

1922

НАСМЕРТЬ Н. Г.*

Был Иннокентий Анненский последним

Из царскосельских лебедей.

Н. Гумилев. «Колчан»

Поэт, твой облик мужественно-милый
Невиданный – мне виден из стихов.
Тебе Россия странную могилу
Дала за хмель медночеканных слов.

Ты Африку любил и пел Багдад,

Тебя пленяла пышная Бассора.
Всегда вперед и никогда назад,
Ты жизнь прошел Путем Конквистадора.

Но, может быть, из дольних кущ Эдема,

Над пышным Романтизма Цветником,
Средь звёздных жён полночного гарема
Ты запылаешь Огенным Столпом.

И из Чужого нам Небесного Шатра

Созвездием Колчан взойдет над облаками
И искрами далёкого Костра
Зажгутся звезды, вспыхнут Жемчугами.

Но и земной, а не из райских кущей,

Ты будешь долго в памяти людей,
Ты и сейчас остался самый лучший
Из акмеизма белых лебедей.

24 АВГУСТА 1922 ГОДА