upload

Праздник затянулся, каждую ночь, едва мне удавалось покинуть радостных друзей по роду деятельности и остаться наедине с собой, я снова и снова погружался в мысли о ней, о них всех и о том, что нужно делать теперь. К моему счастью, Белла в тот период не смотрела мои мысли – наверное, в том состоянии, в котором я был, я мог бы не выстроить достаточно крепкий блок. Сначала понимание того, что я убийца. И едва я приучил себя к этой мысли, как осознание того, что же я сделал с Кэтрин, ничего ей не сказав, я тем самым разрушил все, что было между нами… Разрушил своими руками, сам, лично, и не знал, сумею ли вернуть…

Еще несколько дней спустя я решился выйти. Моей целью стало наше с Кэтрин тайное убежище – я хотел написать ей письмо и оставить там – объяснить все хотя бы так. Но когда я добрался до домика Джеймса, она была там. На миг я обрадовался – объяснить все лично ведь лучше, чем написать письмо… Но я ошибся – объясниться не удалось.

- Кэтрин? – едва я открыл рот, как она тут же подскочила, вскинув голову и то ли злясь, то ли изображая злость. Сейчас это было почти одно и то же…

***

- Хорошо… Может, когда-нибудь ты сумеешь выслушать. Но прощай! – я вышел. Я еще слышал тихий стон сквозь слезы, шорохи, прислонившись спиной к двери домика, я простоял у двери не одну минуту, прежде чем сумел оторваться от внезапно ставших родными стен… Я уходил не просто отсюда, я уходил от нее, из ее жизни, по своей глупости, по своей вине.

Эта разлука была мучительнее всех предыдущих. Каждая новость об Ордене Феникса становилась для меня просто глотком свежего воздуха. Особенно новость о Кэт. Любая. О чем угодно, мне важно было даже просто знать, что она жива, что она в порядке, что с ней все хорошо… Это давало мне силы… Наверное, если бы не стало ее, я умер бы. Я и сам не заметил, как она стала нужна мне настолько, но теперь, после разрыва, я еще ярче осознавал, что ни разлюбить, ни забыть ее не смогу никогда. Валькирий любят до самого конца, и я – не исключение. Вот только я – не ее выбор. Она может встретить свой выбор и что тогда, я боялся и подумать.

Особенно этот страх усилился после одной беседы. В один из дней «выпивки», уже в начале июня, Антонин внезапно ввалился в мою комнату. Был первый час ночи, и я уже «спал», украдкой глядя на колдографию с Кэт. В тот вечер она была в моей мантии, а теперь это было единственное, что мне оставалось.

- Сев, не спишь? – я поморщился от запаха алкоголя, но порядком набравшийся Антонин плюхнулся на стул и протянул початую бутылку огневиски. – Давай поговорим?

- Ну давай поговорим… - я сел, убрав колдографию в рукав мантии. Он, конечно, был пьян, но мало ли…

- Как твое настроение? Ты что-то после смерти этого их… - он снова икнул. – Что-то грустишь, я вот помню свое первое убийство… - он приложился к бутылке, провожаемой моим тоскливо-презрительным взглядом. – Тогда это было мерзко, тупо и скучно, он умер мгновенно и жалко… - Долохов то ли хихикнул, то ли кашлянул… - Вот еще одно убийство было куда интереснее… - назидательно поднят вверх палец.

- Чем же? – теперь я буду слушать, как умирали его жертвы.

“Прекрасно! Поздравляю тебя, Северус, жалкий тупой упырь…”

- А ты каждый день убиваешь тех, кого любишь больше жизни? – хмыкнул Антонин. - Нет, а я убил. Дааа, я убил ее вот этой вот палочкой, – он взмахнул своей палочкой, что вызвало сноп искр. – Я, конечно, не хотел, нет, я думал убить девчонку, и она была бы со мной. Но вместо этого убил ее саму… - я обмер, догадавшись, о ком идет речь… - Знаешь, каково это? – Долохов схватил меня за руку, пересев (точнее как-то переупав) на кровать.

- Каково что? – выдавил я из себя.

- Жить после этого… Роззи нет. Я есть. Ее нет, а я есть… А ее больше нет и не будет… - он снова приложился к бутылке.

- Погоди, ты любил Реддл? Розалину то есть… - я слегка потряс его. Долохов помотал головой.

- Нееет, не любил, а люблю! До сих пор, и не могу о ней забыть… И любил не то слово, его мало. Я дышал ей как воздухом… - это очень напомнило мне меня и Кэтрин. Неужели он впрямь любил мать моей любимой? Какая жалкая и глупая ирония судьбы, но ведь он и убил ее… Закрывшую собой дочку. Да, он и впрямь не хотел… - Я псих, да? – Долохов заглянул мне в глаза. - Я знаю, я псих, и это ее вина. Она свела меня с ума… Ее уход к Реддлу, эта девка родилась, а она пыталась быть моим другом… Другом, когда я просто упивался ей. Не надо любить валькирий, это ужасно. Она становится твоим наркотиком, - он довольно сильно стиснул мою руку. – И если ты ее выбор – это еще хорошо, а если нет, – он неожиданно посерьезнел, - то это ад на всю жизнь. Она потом уйдет к выбору, а ты ее забыть не сможешь… Ни-ког-да… - именно то, чего я и боюсь, что Кэтрин встретит свой выбор.

- Но ты ее и убил, и убив девочку, ты не заставил бы ее стать твоей. Не дочь была ее выбором…