upload

Однако время шло неумолимо, и в конце концов Дейзи почувствовала, что от голода у неё начинает кружиться голова. Каждый раз она выкрикивала своё имя всё тише и тише. Наконец девочка заметила, что на улице начинает темнеть. Ей очень хотелось пить. Дейзи поняла, что если она продолжит упрямиться, то на чердаке действительно может появиться скелет, которым Джон-Молотилка будет пугать других детей. Поэтому в следующий раз, когда Мамаша Брюзга ударила по люку своей тростью и спросила, как её зовут, девочка ответила: «Джейн».

– А отец твой жив? – спросила довольная старуха.

Дейзи скрестила пальцы и ответила:

– Нет.

– Очень хорошо, – сказала Мамаша Брюзга, открывая люк и дёргая на себя верёвочную лестницу. – Иди-ка сюда, Джейн.

Когда Дейзи спрыгнула на пол, старуха тут же влепила ей пощёчину.

– Это за то, что ты была мерзкой лживой негодяйкой! А теперь иди за своим супом, а потом вымой миску и ложись спать.

Дейзи мгновенно уплела небольшую порцию капустного супа (такой отвратительной похлёбки она ещё никогда в жизни не ела), вымыла миску в заляпанной жиром бочке, которую Мамаша Брюзга приспособила для мытья посуды, и затем отправилась наверх, в спальню для девочек. На полу уже лежал свободный матрац. Она проскользнула внутрь, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды остальных девочек, и забралась под старенькое одеяло прямо в одежде, потому что в комнате было очень холодно.

Повернув голову, Дейзи встретилась взглядом с добрыми синими глазами худенькой девочки, её ровесницы.

– Ты продержалась намного дольше, чем почти все мы, – прошептала она. Она как-то непривычно выговаривала слова; позже Дейзи узнала, что это был торфяндский акцент.

– Как тебя зовут? – шёпотом спросила Дейзи. – По-настоящему?

Девочка оценивающе поглядела на неё своими огромными глазами-васильками.

– Нам запрещено это говорить.

– Обещаю, что никому не скажу, – тихо поклялась Дейзи.

Девочка в задумчивости уставилась на неё. Как раз в тот момент, когда Дейзи решила, что ответа ей не дождаться, раздался тихий шёпот:

– Марта...

– Рада с тобой познакомиться, Марта, – прошептала Дейзи. – Я Дейзи Паркетт. И мой отец жив.

Глава 29. Госпожа Беззаботс начинает беспокоиться

Вернувшись в Эклервилль, Никчэм сразу же велел распустить слухи о том, что Паркетты прямо посреди ночи собрали вещи и переехали в соседнюю страну Прудпрудинию. Учительница Дейзи сообщила эту новость её одноклассникам, а лакей Шипоуни растрезвонил о переезде всем слугам дворца.

Придя домой из школы, Берт лёг на кровать и уставился в потолок. Мальчик вспоминал, как ещё совсем недавно был маленьким толстячком, которого другие дети дразнили Бертебродом, и как Дейзи за него заступалась. Ещё он вспомнил их давнюю драку в дворцовом дворе и выражение лица Дейзи, когда на её дне рождения он случайно выбил у подруги из руки пирожные «Небесные Надежды» и они попа́дали прямо на землю.

Затем Берт начал думать о том, как и с кем он теперь проводит свободное время. Поначалу Берту нравилось дружить с Родериком Саранчем: раньше Родерик не упускал случая как-нибудь его унизить, и Берт был рад, что эти издёвки прекратились. Но если говорить начистоту, Берту не по душе были обычные развлечения Родерика: мальчику не хотелось стрелять в дворняжек из рогаток или подкладывать девочкам в портфели живых лягушек. С Родериком ему всё время приходилось растягивать губы в притворной улыбке – к концу дня у Берта даже щёки начинали болеть. А вот с Дейзи ему действительно было весело, и он ужасно сожалел о том, что так и не попытался опять с ней сдружиться. Но уже было слишком поздно: его подруга навсегда уехала в Прудпрудинию.

Пока Берт валялся на кровати, госпожа Беззаботс сидела на кухне одна-одинёшенька, и ей было почти так же тоскливо, как и её сыну.

Она не переставала сожалеть о том, что пересказала горничной неосторожное замечание господина Паркетта об Икабоге. Госпожа Беззаботс очень сильно рассердилась, когда услышала, что её муж мог упасть с коня, поэтому она даже не подумала, что такое мнение посчитают изменой, а ведь слово, как известно, – не воробей, вылетит – не поймаешь... На самом деле женщина, конечно же, не хотела навлечь неприятностей на старого друга, поэтому, чуть успокоившись, госпожа Беззаботс попросила горничную (которую, кстати, звали Мэйбл) никому не рассказывать об услышанном, и та согласилась.

Когда успокоенная госпожа кондитер повернулась к плите, собираясь вытащить из духовки большую порцию «Девичьих Снов», она вдруг заметила лакея Шипоуни – никем не замеченный, он стоял в углу. Во дворце этот лакей был известен как доносчик и сплетник. Он умел бесшумно прокрадываться в разные комнаты и подглядывать через замочную скважину так, что его никто не замечал. В тот момент госпожа Беззаботс не решилась спросить у Шипоуни, сколько времени он уже находился в кухне, но сейчас невыразимый ужас сковал её сердце. Рассказал ли лакей об изменнических мыслях господина Паркетта лорду Никчэму? Могло ли так случиться, что Паркетт отправился не в Прудпрудинию, а в темницу?