Играет себе и смотрит
В унылую высоту,
Туда, где среди планеты
Под громкий официоз
Красуются не поэты,
Обслюненные взасос.
5
Кто ты – Гамлет или Дон Жуан,
Если не на сцене, а по жизни?
Бутерброд ещё не дожевал,
А уже поёшь... Переложи мне
Ариозо на гитарный лад,
Чтоб Роланд сражался с мафиози,
Сталью, закалённой на морозе,
Разрубая кладку колоннад.
Или нет, о девушке напой,
Что плутала по ночному лесу.
Видит храм. Вошла. И служат мессу,
И поют о ней за упокой.
Вслушиваясь чутко, не спеша,
Перестрой размытые регистры
И, дождавшись вдохновенной искры,
Спой о том, чем полнится душа.
С хитрицой весёлой, озорно,
Хрипловато, сдержанно и дерзко...
К потолку рванётся занавеска,
- 57 -
Распахнётся в улицу окно.
И прохожие придержат шаг,
Голос твой – от шёпота до стона
Посчитав за рёв магнитофона,
Впрочем, тоже – ты, когда и так.
Улицей, двором всегда желанен,
Будь «хрущёвка» или дом высотный,
Ты – и Гамлет, ты – и Дон Жуан,
Равно – бард, актёр, поэт Высоцкий.
6
Дворняга с повадками дога,
Мужик с благородством графьёв,
Пространствовал, впрочем, недолго
Под гербом босяцких репьёв.
Хотя и любилось, и пелось,
И всё удавалось в судьбе,
Поскольку и сила, и смелость
Даны от рожденья тебе.
Не сдержан ни рампой, ни в раме
Лирически-светлых стихов,
Чудовищный твой темперамент
Взрывался среди пустяков.
А ты его – в ад сургучовый,
В суровую скручивал нить:
Сажал ли на цепь Пугачёва,
Решал ли за принца – не быть.
И славы единственно ради,
Поэты всегда таковы,
С нежнейшей Мариною Влади
Вступил в поединок любви.
Тебе бы вальяжность, ядрёность,
Срывать бы в экстазе бельё...
-
58 -
______________________________
Манила недоговорённость
Фамилии редкой её.
Владеть? Но домишко твой вымер.
Музеем ли сделать его?..
И всё-таки стал ты – Владимир,
Приданное – вон каково!
И даже по смерти не старый,
Малы юбилеев лета,
Бредёшь ты по свету с гитарой
За песней орущего рта.
В луне отражён как в плафоне
Драчливо расплющенный нос...
И в лентах ты магнитофонных,
Ну, как в пулемётных – матрос.
7
Такому откроешь двери
И скажешь всегда – входи!
Есть люди, которым веришь,
И веришь не ты один.
Из умной высокой песни,
А то – по иным делам,
Но их имена известны
По славе Российской нам.
Господня рука над ними,
Им чужды и ложь, и спесь.
И всеми они любимы,
И всеми, и каждым здесь.
Сквозь наговор и клеветы
На тысячи вёрст видны,
Раздольно – для всей планеты
Лучатся добром они.
А если покой наш взорван,
И щерится сатана,
- 59 -
То к ним обращает взоры
Обугленная страна.
От опрокинутой миски
К великой иной судьбе:
Когда-то к тебе, Белинский,
Ульянов, потом к тебе.
И Шмит – Гарибальди флотский,
И Сахаров – тут равны.
Светла и тобой, Высоцкий,
Улыбка моей страны.
Но очень бывает плохо,
Когда среди чёрных бед
Ни Кирова нет, ни Блока,
И никогошеньки нет...
Он был как все – клыкастый и поджарый...
(Памяти Владимира Высоцкого)
Он был как все – клыкастый и поджарый,
не выделялся в стае волчьей.
В его зрачках – осенние пожары
мерцали ночью.
Он был – как все. Но только честность драки
предпочитал кровавому разбою.
В то время как баранов братья драли,
он – жаждал боя!
Он жаждал встреч – стремительно-смертельных –
с собаками окрестных деревень,
чтоб клочья шерсти в стороны летели,
-
60 -
______________________________
чтоб кровь хлестала из открытых вен!..
Потом – в кустах бесчисленные раны
он языком старался зализать...
Он – презирал охоту на баранов,
как только воин может презирать!
Мой Высоцкий!
«Таганский «Гамлет»: быть или не быть?»
Решил единожды – бесповоротно.
И «штрафники», чтоб Родину прикрыть,
вставали в полный рост за ротой рота.
Он пел, нет, он не пел – терзал
Заплывшие трусливым жиром души.
Он к совести апостольской взывал
И ужасом глагола резал уши.
Оборвались и сердце, и струна,
И голос с хрипотцой умолк навеки.
Встань, отрезвись, огромная страна,
Какого потеряли человека!
И в горле ком, и в нервах перебой,
И некролог к виску приставлен дулом,
Как будто ветром ночью роковой
Свечу надежды навсегда задуло.
И память, совесть рвут на части,
И сердце как набат в ночи,
- 61 -
Не сожаление, – участие,
Проявит кто, коль он молчит?
Похороны В. С. Высоцкого
Мы рыдали – не Сталин, конечно,
Не народов отец во гробу.
Только раной кровавой сердечной,
Изувечило нашу Судьбу.
И хотелось кричать, что есть мочи,
Чтобы слышала крик вся страна.
Загасило свечу этой ночью,
Мрак сплошной, глухота, пелена...
Гроб над нами – мы в Небо ладони,
Сохрани, Защити, Упаси,
«Чуть помедленней» страстные кони,
Да до коли ж так жить на Руси?!.
Семёнычу (памяти В. Высоцкого)
Как давно ты грусть не гнал,