Уплыть за закат. Жизнь и любови Морин Джонсон. Мемуары одной беспутной леди

– Жду с нетерпением, – ответила я. – Джастин, ты принес мне книгу?

Книга называлась «Жизнь Лазаруса Лонга», с подзаголовком «Жизнеописание патриарха семейств Говарда (Вудро Вильсона Смита, Лазаруса Лонга, капрала Теда Бронсона и еще с полдюжины имен), старейшего из всех людей…»[168].

Я не упала в обморок – наоборот, ощутила нечто близкое к оргазму.

Иштар, имевшая кое-какое понятие о нравах моего времени, не решилась сразу сказать мне, что мой любовник восемнадцатого года был в действительности моим сыном. Она не могла знать, что меня никогда не связывали табу и к инцесту я отношусь просто, словно кошка. Самое большое разочарование, испытанное мной в жизни, – это отказ моего отца принять то, что я так хотела ему отдать – с первой менструации до последнего дня, когда я потеряла его.

Я все еще никак не могу переварить сообщение Лиззи Борден о том, что нахожусь в Канзас-Сити. То есть в одном из его воплощений. Не думаю, что эта вселенная патрулируется Корпусом времени, хотя уверенной быть нельзя. Пока что я видела город только с балкона при штаб-квартире Комитета.

Географически все сходится. На север от нас Миссури резко поворачивает с юго-запада на северо-восток в том месте, где в нее впадает Коу, – эта излучина и заливает западную низину каждые пять-шесть лет. Между нами и рекой знакомо торчит высокий обелиск Военного мемориала… только в их мире это не Мемориал, а священный Фаллос Великого Осеменителя.

(Это напомнило мне, как Лазарус задался целью проверить, существовал ли в истории человек, известный как Иешуа, или Иисус. Не сумев выследить его через переписные и налоговые реестры того времени ни в Назарете, ни в Вифлееме, Лазарус решил ориентироваться на самое яркое событие евангельской легенды – на Распятие. И не нашел о нем никаких сведений. Нет, на Голгофе распинали то и дело – но обыкновенных преступников, а не глашатаев истины с политическим окрасом, не вдохновленных Богом молодых рабби. Лазарус искал упорно, сменил не одну гипотезу, пытаясь вычислить верную дату, – и в конце концов так разочаровался, что стал называть Распятие «круцификцией»[169]. В текущей гипотезе Лазаруса фигурирует выдающийся фабулист второго века – Юлиан.)

Единственный раз выходила я здесь на улицу в ночь фиесты Санта-Каролиты и видела только большой парк, где праздновали фиесту (Суоп-парк?). Он был освещен кострами и факелами и кишел людьми в масках и раскраске. Там шла такая групповуха, какой и в Рио не увидишь, а ведьмы справляли свой шабаш – но на шабаш можно пройти где угодно, если знаешь Знак и Слово (меня посвятили еще в семьдесят шестом в Санта-Фе). Странно было только, что шабаш проводился публично, в единственную ночь года, когда полагающийся там костюм не бросается в глаза, а правила поведения в порядке вещей. Совсем уж обнаглели.

А вдруг это моя родная временная линия в период правления Пророков? (Плюс-минус двадцать первый век?) Если они празднуют Санта-Каролиту – это правдоподобно, но окружающее не очень-то совпадает с тем, что я читала об Америке при Пророках. И насколько я знаю, Корпус времени не держит резидентуру в Канзас-Сити двадцать первого века временной линии Два.

Если б можно было нанять вертолет, я слетала бы на пятьдесят миль к югу и попыталась найти город Фивы, где родилась. Найди я его, было бы за что зацепиться. А не нашла бы – значит скоро дюжие санитарки снимут с меня смирительную рубашку и покормят.

Если б у меня были деньги. Если бы мне удалось бежать от этих упырей. Если бы я не боялась прокторов Верховного Епископа. Если б не опасалась, что мне в воздухе отстрелят задницу.

Лиззи обещала купить мне для Пикселя поводок со шлейками: не для того, чтобы его выгуливать (это дело несбыточное), а чтобы передать с ним весточку. Той веревочки, что я повязала ему на шею в прошлый раз, оказалось явно недостаточно. Пиксель, наверное, сорвал когтями бумажку или порвал бечевку.

Иштар назначила день для встречи с теми, кто спасал меня в 1982 году, через семнадцать месяцев после моего прибытия в Бундок. Должны были присутствовать Теодор-Лазарус-Вудро (я представляла его себе в трех лицах, как воплощение Троицы), его клоновые сестры Ляпис Лазулия и Лорелея Ли, Элизабет Эндрю Джексон Либби Лонг, Зеб и Дити Картер, Хильда Мэй и Джейкоб Берроуз и оба корабля, наделенных разумом: «Гэй Обманщица» и «Дора». Иштар заверила Хильду (и меня), что через семнадцать месяцев я определенно помолодею.

Но уже через пятнадцать месяцев Иштар объявила, что дело сделано. Не могу описать вам подробно, как проходил процесс омоложения – тогда я в этом еще не разбиралась, ученицей меня приняли намного позже, когда я приобрела квалификацию и медсестры, и врача, соответствующую бундокским нормам. И в учебной клинике, и в клинике омоложения для наркоза используют средство под названием «лета» – с пациентом вытворяют страшные вещи, а он ничего об этом не помнит. Вот и я не помню ничего тяжелого, а помню только блаженные праздные дни, когда читала мемуары Теодора, изданные Джастином, и узнавала манеру Вудро: автор врал напропалую.