Уплыть за закат

Изголодалась я только по любви и по человеческому теплу.

Как я уже сказала, банкет давали в мою честь – но Пиксель был убежден, что в его, как и все банкеты, на которых он присутствует, и вел себя соответственно. Он обходил пиршественные ложа, задравши хвост, принимал из рук угощение и ласкался к своим друзьям и вассалам.

Подошла Дагмар, попросила Лаз подвинуться, пристроилась рядом со мной, обняла меня и поцеловала. Я прослезилась.

– Дагмар, даже сказать не могу, что я почувствовала, услышав твой голос. Ты ведь останешься с нами? Тебе здесь понравится.

Она усмехнулась, продолжая обнимать меня:

– А ты что думаешь, я хочу обратно в Канзас-Сити? Бундок по сравнению с ним просто рай.

– Ладно! Я – твой спонсор. – Придерживая ее за талию, я добавила: Ты прибавила несколько фунтов, и это тебе идет. А загар какой красивый!

Или ты побрызгалась аэрозолем?

– Нет, я загорала как положено; лежала на солнце, медленно увеличивая дозу. Ты не поверишь, Морин, как приятно загорать, зная, что в твоем родном городе за это полагается публичная порка.

– Жалко, что я не могу загорать как Дагмар, мама, – сказала Лаз, сразу высыпают эти здоровенные веснушки.

– Ты вся в меня. Ляпис Лазули – я тоже всегда покрываюсь веснушками.

Приходится расплачиваться этим за то, что мы рыжие.

– Знаю. А вот Дагмар может загорать день за днем, месяц за месяцем, и хоть бы одна веснушка. Посмотри только на нее.

Я села.

– Что ты сказала?

– Что у Дагмар не бывает веснушек. И все наши мужики за ней бегают. Лаз пощекотала Дагмар. – Правда, Даг?

– Ну уж и все!

– Нет, ты сказала "месяц за месяцем". Дагмар, в последний раз я видела тебя две недели назад. Сколько времени ты здесь?

– Я-то? Да уж года два. Говорят, твой случай был сложный.

Мне не следовало бы удивляться, проведя в Корпусе Времени двадцать лет по личному времени и семь по бундокскому. Парадоксы времени для меня не новость; я веду дневник, чтобы отличить свою личную параллель от всех прочих параллелей и времен, в которые меня засылают. Но на этот раз я сама стала объектом операции "Два М" ("Мама Морин"). По своему личному времени я отсутствовала пять с половиной недель, а им понадобилось больше двух лет, чтобы отыскать меня и спасти.

Лаз кликнула Хильду, чтобы та объяснила мне, что к чему. Хильда втиснулась с другого боку между мной и Лорелеей Ли – хорошо еще, что она не занимает много места.

– Ты сказала Тамаре, мама Морин, – начала она, – что тебя не будет только пару дней. Она, конечно, знала, что ты врешь, но, как всегда, не стала разоблачать твою невинную ложь, думая, что ты собралась на Секундус развлечься и походить по магазинам.

– Я и в самом деле собиралась вернуться на другой день, Хильда Мэй, невзирая на то, сколько времени займут мои поиски. Я хотела провести в Британском музее несколько недель 1950 года второй параллели, чтобы как можно подробнее изучить все, что касается Битвы за Британию 1940-1941 годов, и специально для этого имплантировала новый диктофон. В Англию времен войны я не решалась отправиться без подготовки – того и гляди, расстреляют как шпионку по законам военного времени. Завершив свои изыскания, я вернулась бы на другой день к обеду… если бы это корыто времени не сломалось.

– Оно не сломалось.

– Как так?

– Диверсия, Мо. Ревизионисты. Те самые паскудники, которые чуть было не убили Ричарда, Гвен-Хейзел и Пиксель в третьей параллели. Мы так и не выяснили, зачем им понадобилось останавливать тебя и притом именно таким способом – пленных мы не брали и разделались с ними слишком быстро. Я говорю "мы", хотя сама в этом не участвовала: я ведь человек кабинетный, как известно. Этим занялись старые профи: Рич, Гвен и Гретхен совместно с отрядом из пятой параллели под командованием ленсмана Теда Смита. Но Круг поручил руководство операцией "Два М" мне, и это я раскопала сведения, приведшие нас к ревизионистам. Получила я их главным образом от водителя автобуса. Напрасно я взяла на работу этого подонка, Морин. Моя неосмотрительность чуть было не стоила тебе жизни. Прости меня.

– За что? Милая моя Хильда Мэй, если бы ты много лет назад не спасла меня из Альбукерке, я была бы мертвым-мертва. Не забывай об этом, как не забываю я.