Уполномочен завершить, или Полицейские будни

Мои коллеги молчали. Они давно изучили мои методы работы, и не лезли ко мне с расспросами, давя мне необходимую тишину и возможность для умственной работы, когда я взвешивал все мельчайшие подробности дела, строил одну за другой несколько гипотез, сравнивал их между собой и решал, какие сведения существенны, а какими можно пренебречь. Поэтому я провел время в относительном покое. Лишь шум мотора, да хруст тонкого слоя льда под колесами, давали мне понять, что я сижу не в душном кабинете, а двигаюсь с моим помощниками к долгожданной развязке этого многолетнего дела.

Придя к определенным выводам, я слегка повеселел. Если моя версия окажется правильной, все встанет на свои места. Спасибо Женьке! Надо бы побеседовать с ним по душам…

– Приехали. – Услышал я голос шофера, и вынырнул из своих мыслей в действительность. – К парадному?

– Нет, нет, нет! – Схватил я его за руку. – Тормозни здесь. Дальше мы пройдемся пешком. А ты, Михалыч, встань у той, глухой стены, чтобы раньше времени тебя видно не было.

Михалыч молча кивнул, а мы с Максом, выйдя из машины, направились в обход здания к неприметной хлипкой двери заднего дворика. К счастью она была не заперта, и мы легко попали в здание.

Макс открыл дверь в гостиную, и я перепугался – уж не пожар ли тут? Не опоздали ли мы с визитом?

Из закрытых дверей кухни валил густой едкий дым. В холле никого не было. Мы с Григорьевым, как по команде, прикрыли носы рукавами, и оставив входную дверь открытой нараспашку, двинулись сквозь черные клубы к источнику беспокойства.

Макс тихо приоткрыл массивные резные створки, и я, выставив вперед пистолет сделал шаг вглубь комнаты. Здесь стоял такой смог, что сквозь него еле был виден силуэт Антонины Ивановны.

Она, закутанная в неизменную шаль, с натянутым на лицо респиратором, склонилась над печкой. Над открытым огнем, хозяйка отеля держала несколько листов бумаги. Огонь охватил уже половину стопки и продолжал пожирать добычу, разгораясь все ярче. Рядом на столе образовалась большая куча, шевелящегося как змеиное гнездо, пепла, куда и полетел очередной бумажный факел. Куча полыхнула черным столбом копоти и рассыпалась сотнями догорающих искр. А Антонина Ивановна взяла следующую жертву огня.

Дымовая завеса позволила нам незаметно подобраться к старухе с обеих сторон. Увлеченная своим делом, она не заметила постороннего присутствия. Резиновая маска мешала обзору, и наши передвижения остались без внимания.

Я зажмурился, от едкого дыма слезились глаза, а легкие разрывались от боли. Едва подавив приступ кашля, я заглянул ей через плечо. Моему удивлению не было предела, старуха жгла книги, вырывая из них страницу за страницей. Разобрать, что это были за издания, я не мог, но сейчас это было неважно. Подпрыгнув к окну, я саданул по нему стоящим рядом стулом, и звон стекла, слился с воплем испуганно женщины.

– Где сын? – Заорал я, и ошеломленная, застигнутая врасплох, она указала пальцем наверх.

– Бегом туда! – Приказал я Максу, и тот стремглав выскочил за дверь. Какое-то время его шаги шлепали по цементному полу, а потом затихли вдали.

Мы остались вдвоем. Черный дым клубами вырывался наружу, очищая помещение. Я вдыхал чистый воздух, отхаркиваясь и отплевываясь, при этом не сводя глаз с Дягилевой. Она молча, зло прожигала меня взглядом.

– Что вам надо? – Наконец спросила она, словно змея, шипя и плюясь ядом.

– Хотел задать несколько вопросов. – Спокойно ответил я.

– Сейчас не самое подходящее время! – Парировала она. – Здесь немного дымно! – Ее голос, измененный респиратором, был глухим и далеким.

– Немного дымно? – Я начал злиться на нее, но старался держать себя в руках. Рано было открывать карты, тем более, что я ни в чем не был уверен. – Да здесь дышать нечем!

– Я решила сжечь все ненужное!

– Почему не сделать этого во дворе? Или кинуть в камин?

– Ну, во-первых, чтобы поскорее уничтожить все улики. – Раздался сзади голос Макса, позади которого часто и шумно дыша, маячил взлохмаченный Василий. – А во-вторых, – чтобы скрыть запах другого, более сильного запаха.

– И что это значит? – Спросил я, переводя взгляд с одного на другого. Все молчали.

Антонина Ивановна дрожащей рукой стянула с себя маску. Все лицо ее было перепачкано сажей. Лишь вокруг рта, по контуру дыхательного отверстия респиратора, оставалось чистое место. Какая удача! Я тут же достал бутылку, что дал мне Макс и со словами: «Уважаемая Антонина Ивановна, вы испачкались, вам надо умыться», двинулся к ней, на ходу отвинчивая крышечку бутылки. Женщина в ужасе замахала руками, выкрикивая что-то нечленораздельное, а лицо ее исказилось в свирепой гримасе. Ее сын, отпихнув Макса, ринулся на помощь матери, загораживая ее собой.

– Не надо! – Кричал он. – У нее аллергия! Она сама… Я ее сам… Умоется позже…