Упорядоченное

– Всё равно не понимаю, – проворчал кентавр, бойко скача по лесной тропе. Она постепенно расширялась, мало-помалу становясь пусть узкой, но уже настоящей дорогой. – Почему надо было лезть самому? Расспросил бы охотников, следопытов, тех же ловцов, к примеру.

– Когда-то я ведь тоже учился магии, – пожал плечами наездник. – Не достиг никаких особых высот, но память не подводит. А иногда, прежде чем писать что-то… желательно пережить это самому.

– И только? – подозрительно осведомился кентавр. – Ты ничего не скрываешь от меня, брат-в-духе?

– Я охраняю твой покой и сон, – криво усмехнулся чародей. – Знаешь, новое переживание. Очень увлекательно.

– Ты что-то там сделал! – взвизгнул кентавр. – Сделал, и мне не говоришь! А если нас теперь проклянут? Сглазят? Если явятся другие дивы, или кокульщики, или… Как ты можешь поступать настолько безответственно! Ты обо мне совершенно не думаешь, всё о себе, только о себе, о своих дурацких книжонках!.. А нас теперь могут…

Кентавр разорялся ещё долго. Хорошо ещё, что не останавливался.

Человек слушал, устало прикрыв глаза. Не возражал. Спорить тут было бессмысленно.

Меж тем узкая и петлистая лесная дорожка влилась в широкий, наезженный тракт. Кентавр пошёл веселее, не переставя визгливо бранить наездника за неосторожность, самонадеянность, неспособность заботиться о других и так далее и тому подобное.

По дороге им встречалось немало люда. Как, впрочем, и не-люда. Торный тракт вёл к густонаселённым краям. Корбулон успевал снисходительно поприветствовать изредка попадавшихся собратьев, просто и бедно одетых кентавров, с завистью взиравших на щегольский дублет столичного гостя. Девушкам-кентаврихам, особенно молоденьким и хорошеньким, Корбулон залихватски подмигивал, норовил подскакать поближе, похлопать по крупу.

Хватало на тракте и обычных лошадей, запряжённых в телеги, хватало всадников – их Корбулон надменно игнорировал. Могучий кентавр летел стрелой, и ночной сумрак не успел ещё сгуститься окончательно, когда перед путниками появился внушительный островерхий тын, окружавший селение.

Ворота уже закрывались но Корбулона с его наездников пропустили безо всяких разговоров. Впереди ласково засветились огни трактира, где-то слева, в темноте журчала невдалеке вода, высыпали звёзды, и человек на спине кентавра вздохнул с облегчением, устало поднимая голову и вглядываясь в рисунок с детства знакомых созвездий.

Он устал. От дороги, от нескочаемой болтовни Корбулона, который сейчас, конечно же, потребует своей доли, чтобы отправиться бражничать с другими кентаврами, хвастаясь перед ними своей столичной справой и дорогими обновками. Хотелось просто сесть в одиночестве в тёмный угол, вытянуть ноги, спросить кружку горячего духовитого травяного чаю и замереть так, бездумно глядя или на пламя в камине, или на мерцающие огоньки звёзд в вышине. Хорошо б, конечно, чтобы на плечо легла бы тонкая и нежная рука – той, кто понимает, но на это рассчитывать уже не приходилось. Медленно складывались строчки продажной баллады, где, конечно же, див предстанет жутким клыкастым чудовищем, похитителем принцесс и честны́х селянок, осквернителем могил, убийцей и пожирателем детей. Публика не шибко любит, когда у «врага» находится своя правда.

И, разумеется, будет и герой. Не худой, нескладный человек, когда-то обучавшийся магии и немного – самозащите, сочинитель, по его словам (верить которым или нет – уже другой вопрос), вдруг решивший, что его балладам не хватет жизни, правды, плоти и крови. И, само собой, нельзя писать, что уже побеждённого дива добили предательским ударом в горло, обманом выманив у болотника его секрет. Нет, героем, конечно же, окажется рыцарь без страха и упрёка. Он опустится на колено в осквернённом храме, он выдернет верный меч – не забыть дать мечу соответствующее имя, громкое и нелепое, ну, например, Абэвэгель – и принесёт над… гмммм… принесёт страшную клятву мщения над алтарём, залитым кровью невинных жертв, сожранных беспощадным чудовищем. Можно – для лёгкого оживляжа и привлечения почтеннейшей публики – дать и любовную сцену. Скажем… мммм… у героя, конечно же, обет безбрачия, но дева, лишившаяся в страшную ночь всех родных… мммм… попытается наложить на себя руки, герой… мммм… что лучше – вынуть её из петли или в последний миг остановить направленный в сердце кинжал? Пожалуй, всё-таки кинжал, так эффектнее, и у Сакки есть одна актёрка, Фанни, изумительно работает с железом, публика всякий раз ахает, когда она наносит смертельный по виду удар.