Употребитель

— Конечно. Вы голодны? Вы же, наверное, давно не ели? Не хотите, чтобы мы остановились перекусить? Неподалеку от Форт-Кента есть местечко, где пекут неплохие пончики.

Ланни грустно качает головой:

— Я теперь не чувствую голода. Бывает, проходит несколько недель, прежде чем я вспоминаю о еде. И о питье тоже.

— А как насчет сна? Подремать не хотите?

— Сплю я тоже мало. Я просто забываю про сон. В конце концов, во сне самое приятное, когда кто-то спит рядом с тобой, верно? Теплое тело, тяжесть обнимающей тебя руки… Это так уютно, правда? Ваше дыхание начинает попадать в такт, становится синхронным. Это просто божественно.

«Значит ли это, что она давно не спала в одной постели с мужчиной? — гадает Люк. — Но как же тогда этот мертвец в морге и смятая постель в мотеле — что это означает? Может быть, она все-таки играет со мной, морочит мне голову и скрывает свою истинную суть?»

— Вы скучаете из-за того, что рядом с вами в постели нет вашей жены? — чуть погодя спрашивает Ланни.

Конечно, Люк скучал по жене, хотя она всегда спала плохо и зачастую будила его, ворочаясь с боку на бок или разговаривая во сне. Но он любил смотреть на нее, спящую, возвращаясь с вечернего дежурства среди ночи. Любовался ее стройной, изящной фигуркой, накрытой одеялом, любовался тем, как она безмятежно дышит. Копна ее золотистых волос лежала на подушке, ее губы чуточку приоткрыты. Почему-то, когда он глядел на спящую жену, она казалась ему особенно красивой. При воспоминании об этих интимных моментах у Люка ком подкатил к горлу. Он не может рассказать малознакомому человеку о своем одиночестве и тоске, поэтому молчит.

— Давно она ушла, ваша жена? — спрашивает Ланни.

Люк пожимает плечами:

— Уже почти год прошел. Она собирается замуж за свою школьную любовь. Уехала в Мичиган. И забрала обеих наших дочерей.

— Это… ужасно. Мне очень жаль.

— Не надо меня жалеть. У меня такое впечатление, что ваша ситуация куда хуже.

У Люка снова возникает ощущение, испытанное им в морге: он сбит с толку из-за ощущения несоответствия истории Ланни реальному миру. Как такая история может быть правдой?

Как раз в это мгновение Люку кажется, что он замечает в зеркале заднего вида черно-белую патрульную машину. Он сворачивает вправо. «Интересно, они уже какое-то время едут за нами, а я их не замечал? — гадает Люк. — Может быть, за нами уже объявлена погоня?» Ему, человеку, который ни разу не конфликтовал с законом, эта мысль особенно неприятна.

— В чем дело? — спрашивает Ланни, резко выпрямляя спину. — Что-то случилось, по вашему лицу вижу.

Люк смотрит в зеркало заднего вида:

— Спокойно. Не хотелось бы вас пугать, но впечатление такое, что за нами погоня.

Часть II

Глава 14

Бостон 1817 год

Путь на юг в торговом фургоне занял две недели. Он огибал восточную границу Великих Северных Лесов в большом отдалении от горы Катадин,[8] так что мы не видели ее снежной вершины, а затем дорога шла вдоль реки Кеннебек[9] до самого Кэмдена. Эта часть штата была почти безлюдной. Она и теперь не слишком плотно заселена, а тогда там почти не было людей. Изредка мы проезжали мимо трапперов,[10] время от времени останавливались вместе с ними на ночевку; возницам не терпелось с кем-нибудь распить бутылку виски.

Встречавшиеся нам трапперы были в основном из Французской Канады — или суровые, закаленные люди, или чудаки. Это занятие подходило тем, кто по натуре был либо отшельником, либо ярым поборником независимости. Некоторые из охотников показались мне полубезумцами. Они что-то нервно бормотали себе под нос, пока чистили и смазывали ружья, а потом принимались свежевать тушки пойманных в капканы зверей. Замерзших животных укладывали у костра, а когда тушки подтаивали, трапперы доставали особые ножи с тонкими лезвиями и начинали снимать со зверьков шкурки. Мне было тошно смотреть на то, как обнажается мокрая, красная плоть убитых животных. Не имея желания сидеть у костра с охотниками, я вместе с Титусом уходила к фургонам, а возницы с трапперами сидели у жаркого костра и пили виски.

Меня совсем не радовало изгнание, но, с другой стороны, я всегда мечтала повидать мир за пределами нашего городка. Жизнь в Сент-Эндрю была простая, но оказалось, что наш городок весьма цивилизован в сравнении с большой частью страны, где почти никто не обитал. Помимо трапперов, мы мало кого встретили по дороге до Кэмдена. Индейцы, коренные обитатели этих мест, давно ушли отсюда, но некоторые из них остались жить в поселениях европейцев или помогали трапперам. Ходили рассказы о поселенцах, которые, подражая индейцам, уходили из городов и устраивали нечто вроде индейских поселков, но таких было немного, и после первой зимы они обычно сдавались.