Упрагор, или Сказание о Калашникове

Егора назвали Егором в честь поэта, а отца его Виссарионом - в честь великого критика. Но потом время критиков кончилось, и отца хотели переименовать в Василия - в честь великого песенника, потому что время песенников было в самом разгаре. Но не переименовали, поскольку отец уже был взрослый и даже старый и вообще это могли неверно истолковать. Однако Егор, пользуясь этим неосуществленным желанием, иногда называл себя Васильевичем. А иногда Виссарионовичем. В зависимости от обстановки.

Потом появился еще один гость - в тюбетейке и роговых очках, что делало его похожим на профессора. Неопределенного цвета костюм сидел на нем не очень уверенно и был в такую крупную клетку, что из него ничего не стоило сбежать. Опустошив вторую штрафную тарелку, человек в тюбетейке положил вилку и сказал: "Вова, ты здесь? А я ищу тебя по всему городу".

Отец троих детей пил за троих, хотя дети его были еще маленькие. Но он и предлагал выпить по маленькой. Тем более, что из каждого ребенка может вырасти большой человек. Правда, не при материнском воспитании. Если бы с Ньютоном так панькались, не давали на него яблоку упасть...

Взгляд жены заставил его замолчать о материнском воспитании, но чтобы молчание не выглядело слишком паническим, он стал рассказывать анекдот, в котором Екатерина Вторая признавалась адмиралу Берингу: "Если я буду столько есть, я не влезу ни в один из моих туалетов", - на что бравый адмирал отвечал ее величеству: "А если я буду есть столько, я вообще не влезу в туалет".

Дарий Павлович смеялся громче всех, чтобы не особенно выделяться. Он и пил вместе со всеми, чтоб не говорили, что он интеллигент. Он, правда, и был интеллигентом, но старался это скрывать, потому что в приличном обществе это было не принято. Было принято выходить из народа, и даже в песне пелось, откуда мы вышли, только не пелось, куда идти.

Дождавшись, когда компания отсмеется по поводу Беринга, Вова представил гостя: "Это Прохоров, из бюро обмена. Может, кому-то нужно что-нибудь обменять?"

Хозяйке нужно было поменять трубы. Прохоров предложил их поменять на оконные рамы, но хозяйка сказала, что рамы у нее есть. Трубы у нее тоже есть, но старые, и она бы хотела поменять их на новые.

Прохоров, однако, сказал, что старое на новое - это естественный процесс, и вмешательство их бюро в данном случае излишне. Другое дело поменять талант на успех. К сожалению, талантов мало, менять практически нечего. Вот убеждение на благосостояние - тут работы побольше. Или, может быть, вас заинтересует чувство гордости? Некоторые выменяли на него чувство стыда и теперь гордятся тем, чего другие стыдятся.

"Я бы поменял чувство ответственности на чувство любви", - вздохнул отец троих детей, но жена взглянула на него так, что он вынужден был поправиться: "Вернее, я бы поменял чувство любви..." - но жена опять на него взглянула, и он умолк.

Все согласились, что обмен - это естественный процесс, без обмена веществ нет никакой жизни в природе. Если б вещества умели разговаривать, они бы только одно говорили: "Я тебе - ты мне".

Дарий Павлович сказал: "Вот если б поменять маленький талант на большой... На это бы я согласился..."

Но Прохоров возразил, что талант на талант они не меняют. Если угодно, талант можно поменять на успех.

Дарий Павлович сказал, что имеет в виду другой талант. Например, талант его брата Мария. Ведь он, да будет известно, открыл неизвестную доселе цивилизацию. Причем, не в какой-то другой галактике, а прямо здесь, на Земле.

Стотысячный Вова приставил палец к виску, будто хотел застрелиться, и попробовал его ввинтить туда без помощи выстрела.

Дуся сказала: "Подпольные бывают организации, а не цивилизации".

"Почему подпольные? - удивился отец троих детей. - Разве кто-то сказал о подпольных цивилизациях?"

"Я не говорил", - сказал Дарий Павлович.

"И я не говорила", - сказала хозяйка.

Все смотрели на Дусю. Но Егор Виссарионович перевел этот общий взгляд на себя. "Это я подумал. Просто подумал, - сказал Егор Виссарионович. Конечно, подпольных цивилизаций не бывает, но я почему-то подумал о подпольной цивилизации. А она прочла мою мысль. Какая интересная девушка!"

Тут-то все заметили, какая Дуся интересная девушка, и отец троих детей стал предлагать ей выпить, непременно выпить. Но Егор Виссарионович взял Дусю под свое попечительство. Дарий Павлович остался как бы ни при чем, и это не могло его не обидеть. Он спросил у Прохорова, что если, допустим, поменять талант на успех, то можно ли потом поменять обратно? Оказалось, нельзя обратно. Еще никому не удавалось поменять успех на талант.

Все заговорили сразу, и от этого стало как-то особенно хорошо и непринужденно. Звонче зазвенели бокалы, громче застучали ножи и вилки... Стотысячный Вова отнял от виска палец и посмотрел на него, словно удивляясь, что остался жив.

15

И в третий раз взгляд Федора Устиновича уперся в вершины Памира. Но теперь Калашников научился двигаться по центру, не впадая ни в объективизм, ни в субъективизм. Он сказал, что наши вершины - это наши вершины, а чужие вершины - это чужие вершины.