Управдом

Четверка ребятишек на то, что рассказал им Травин, не обиделась. Хотя могли бы, он, по сути, их заложил. Только Лиза погрустнела, когда узнала, что ее в приемную семью отдадут.

– Не кисни, – сказал ей Сергей, – если тебе эта семья не понравится, не пойдешь туда, а если все-таки попадешь, и они будут тебя обижать, то сразу и перестанут, потому что иметь дело им придется со мной.

Против такого довода еще никто не возражал.

Утром Сергей пораньше подвез Лизу и Емелю в школу на мотоцикле – пацан учился в первом классе и пообещал за девочкой приглядывать. Появление будущей ученицы ее одноклассники вниманием не обошли, как обычно это происходило, возле мотоцикла собралась стайка ребятишек, Сергей оставил Емелю, раздувшегося от гордости, вместе с Лизой отбиваться от любопытных, а сам прошел в администрацию, чтобы отдать документы.

– Не беспокойтесь, первый класс у нас тихий, – заверила его завуч, молодая женщина с кудряшками и комсомольским значком. – Есть даже пионерский отряд, дети-то разного возраста, некоторые только в одиннадцать-двенадцать лет первые буквы писать учатся. Хорошо, что вы, товарищ, за сиротками приглядываете, время сейчас сложное, хоть жизнь и налаживается. Я напишу список, чего купить нужно, и передам вместе с девочкой. Особенно с бумагой и карандашами проблема, чуть ли не на кусках обоев пишут. Директор даже хотел из книг вырвать свободные листы, кое-как отстояли нашу библиотеку – хорошие книги, а не всякую буржуазную чушь, вот ее не жалко.

– Тут и библиотека есть? – Травин уже к двери потянулся, чтобы уйти.

– Вместе с городским архивов. Когда революция была, свезли сюда бумаги, да так и оставили. Часть в первые годы сожгли, топить ведь надо было чем-то, остальное потихоньку забирают для своих нужд, вот, к примеру, коммунхозотдел ваш часто домами интересуется, ну а то, что к временам царизма относится, похоже, никому не нужно.

– Что, так никто и не интересуется?

– Нет, – завуч покачала головой. – Историк наш, Иван Андреевич Топольский, иногда копается, сортирует, но похоже, уйдет это все это тоже в печь. Как пережиток проклятого прошлого.

– А этот ваш Иван Андреевич что, в истории города хорошо разбирается?

– Лучше бы он так в новой революционной истории разбирался, – нервно дернула плечами завуч. – Держим его по причине возраста, не выбрасывать же на улицу. И молодых специалистов никак не дождемся, обещали на его место прислать из Москвы, но так пока и нет никого.

Травин достал из кармана серебряный кругляш.

– Нашел тут вещицу, вот интересно, кому она принадлежала.

– Это вам, товарищ, точно к нему. Идите в шестнадцатый кабинет – там номер мелом на двери написан, у Ивана Андреевича только второй урок будет, а сейчас он у себя сидит, все пишет чего-то, – по тону завуча было понятно, что она такое не одобряет. – А как освободитесь, или если нужда какая, заглядывайте почаще. И надо вам выступить с рассказом о войне, у нас актив собирается, герои революции иногда заглядывают. Да и я бы послушала с удовольствием.

Сергей пообещал, что обязательно расскажет, как только разберется с нэпманами, и пошел искать Топольского.

Историк нашелся там, где завуч и сказала – просторный класс с кафедрой был практически пуст, только в углу, возле окна, за столом сидел старичок в опрятном костюме и что-то писал, обложившись книгами. На появление Травина он отреагировал нервно, прикрывая исписанный лист рукой.

– Что вам угодно? Я занят, вы же видите.

Сергея смутить было трудно, он пододвинул стул, присел рядом с Топольским, отчего тот нервно икнул. Достал из кармана пуговицу и в двух словах объяснил, где ее нашел. Старик оживился.

– Дом купца третьей гильдии Мошнева, – тут же сориентировался он. – Отличное здание, скажу вам, построено в шестидесятых годах прошлого века и до революции было, почитай, в одних руках – от отца к сыну передавалось. Но к той побрякушке, что вы нашли, никакого отношения не имеет, ни Савва Нилович Мошнев личного герба не выслужил, ни его внук, который в Белую гвардию подался и где-то сгинул. Знаете ли вы, молодой человек, что всех знатных людей в России записывали в родословные книги, которые состояли из семи частей? Тот герб, который вы мне показываете, выглядит довольно древним, и его обладатель наверняка находится в четвертой или шестой части, смотрите – подкова и крест явно польского происхождения, многие поляки, или тогда еще литвины, перешли на службу к царю Михаилу Федоровичу да сынку его Алексею Михайловичу, да и потом, до того, как Польша в состав Российской империи вошла, часто подданство меняли. А уж когда частью Российского государства стала, так всех и внесли, почитай, ляхов этих там треть, не меньше.

– И что, родословные книги такие в архиве есть?