Управдом

– Это моя память, – быстро взяв себя в руки, объяснила она, – о молодости, которая была и прошла. В этом платье, Сережа, я ходила в университет перед революцией. Боже, как давно это было, словно в другой жизни. Ну чего молчишь? Экий ты увалень, должен тут же сказать мне, что я совсем еще юная девушка. Эх, ладно, не дождусь от тебя комплимента, давай-ка садись завтракать, а то остынет.

Этого Травин допустить никак не мог.

В коммунхозотделе он столкнулся с Филькиным.

– Травин, ты что наделал! – трагическим шепотом зашептал инспектор, схватив Сергея за рукав. – Эх, вот она, неопытность.

– Ты о чем? – не понял Сергей.

– Так докладная твоя, о городском имуществе… – Филькин сплюнул на и так не очень чистый пол. – Кац рвет и мечет, у нас за пять лет никто такого не делал, теперь поднимают дела всех, кто помер за это время, чтобы городское имущество возвернуть.

– Это плохо?

– Еще как, – Филькин хихикнул, – Поляков из земельного подотдела глотает капли сердечные и грозится всех поувольнять, так что ты теперь, почитай, его личный враг.

– Кто ж знал, – озадаченно протянул Сергей. – Я ж не со зла.

– То-то и оно, если бы ты специально сделал, чтобы Полякова подсидеть, народ бы понял, а так, без выгоды, смеются над тобой. Те, кому от Каца еще не попало.

– И что теперь будет?

– А ничего, – Филькин важно кивнул, – сейчас шум уляжется, десяток участков обмеряют, и на этом успокоятся. Кому ж хочется из кабинетов выбираться в такую даль. Главное, чтобы нас к этому не притянули, потому как и своей работы полно, из последних сил выбиваемся, себя не щадим, здоровье кладем на службу обществу.

Глядя на румяное круглое лицо Филькина, в это трудно было поверить. Да и остальные инспекторы, по мнению Травина, не очень-то перерабатывали, равно как и служащие коммунхозотдела.

План проверок на следующую неделю Сергей получил у секретарши Каца.

– А где Зинаида Ильинична? – от неожиданности спросил он. Обычно грудастая пассия Каца самолично вручала ему заполненный адресами лист бумаги.

– Так нет ее сегодня, – секретарша недовольно надула губы, – сказалась больной, к обеду только появится. Что, соскучился?

– Если ты мне улыбнешься, враз скучать перестану, – пообещал Сергей.

Секретарша тут же расцвела, заулыбалась и словно невзначай погладила Травина по руке. Сергей сделал вид, что намеков не понял, и позорно сбежал.

По пути домой он заехал в школу, заведующая учебной частью еще неделю назад просила Травина зайти, когда тому будет удобно. Беседа много времени не заняла, девочка так и не начала разговаривать, и из-за этого на уроках часто ничего не делала, просто смотрела в потолок или в окно.

– К доктору ее надо, – завуч мотнула кудряшками, – остальные-то ваши ребята хорошо учатся, стараются, а Лиза девочка способная, но с этой проблемой от одноклассников отстает.

Травин не стал напоминать, что у остальных ребят вообще-то родители есть, хоть и неполным составом, обещал сводить девочку к доктору Райху, который, похоже, лечил в городе все и всех.

– Так вы же с фельдшером живете, – проявила завуч знание городских сплетен, – попросите ее. Помню, вот случай был, один мальчонка заикался, так она его за раз вылечила, куда там доктору. Но – строго научным материалистическим методом, никакого шарлатанства.

Травин и это обещал. Хотя сомневался, что гадалка, а по совместительству фельдшер, что-то с Лизой сделать сможет, раз за полгода этим не озаботилась.

А потом Сергей забежал к учителю истории. Тот только что отпустил какой-то класс и сидел над сшитыми нитками листами бумаги, заменявшими ученикам тетради.

– Опять вы, товарищ? – недовольно пробурчал он. – Мы вроде все уже выяснили.

– Вопрос у меня появился, – Травин уселся на парту, – про Рудницких.

– Помер его высокоблагородие в шестнадцатом, – Топольский демонстративно уткнулся в лист бумаги.

– Да и пусть его. А дети у этого надворного советника были?

Историк снял толстые очки, протер пальцами, отчего они стали еще мутнее.

– С чего это вы интересуетесь? Хотите эту штуку наследникам отдать?

– А если бы и так.

– Пустая затея, – Иван Андреевич скосил глаза вверх и вправо, – были у него трое детишек, один так помер от лихоманки в восьмом, кажется, я почему помню – в аптеку они к нам ходили, маман его и сестра старшая, а двое осталось. Но их отец в Петербург сразу после смерти жены отослал, к родне своей, сгинули, наверное, во время восстания. Правда, оставшийся сынок, говорили, к революционерам примкнул, но слухи, знаете ли, вещь ненадежная.

– А как их звали, не помните?