Управление войсками

И вот перед нами новая книга Рендулича. Хотя автор ее часто ссылается на свой боевой опыт в минувшей войне и приводит немало боевых эпизодов, книгу бывшего фашистского генерала нельзя назвать историческими мемуарами. Это, по существу, учебник для молодых офицеров бундесвера и НАТО по вопросам управления войсками в будущей войне.

Нетрудно заметить, что Рендулич, рассуждает ли он о принципах воспитания солдата, о роли дисциплины в бою, о причинах возможных ошибок командиров или делает экскурс в историю коалиционных войн, всегда ставит один и тот же вопрос: а какой опыт можно извлечь из этого для подготовки войск НАТО к будущей атомной войне. Даже такое событие, как поход Наполеона в Россию в 1812 году, автор считает «поучительным и для атомного века».

Значительное место в книге Рендулича уделено анализу различных принципов стратегического руководства, причем автор пытается создать впечатление, будто вермахт и его офицерский корпус в минувшей войне и были идеальным воплощением этих принципов. Разбирая, в частности, стратегию разных стран, Рендулич только немецкую стратегию называет «смелой, мобилизующей все силы для достижения успеха». Французская же, по его мнению, характеризуется «осторожностью», американская — «неуклюжестью», а английская — «шаблонностью». Не будем оспаривать, в какой мере оценки Рендулича справедливы в отношении стратегических взглядов США, Англии и Франции. Что же касается немецко–фашистской стратегии, то практика, и особенно результаты вооруженной борьбы в 1939–1945 годах, убедительно опровергли претензии Рендулича на ее какую‑то исключительность.

Рассматривая причины возможных ошибок в деятельности командиров, значение личного опыта и творческого начала в управлении войсками, Рендулич анализирует роль уставов. Его тезис о том, что уставы нельзя рассматривать в качестве готовых рецептов, не может вызвать возражений. Однако вторая мировая война наглядно подтвердила, что причиной многих неудач вермахта были, во–первых, порочная политическая сущность всей военной стратегии гитлеровской Германии, во–вторых, чрезмерная привязанность командного состава вермахта к требованиям уставов и, в–третьих, их фетишизация. Автор в ряде случаев признает это, но причину видит не в порочности принципов обучения и воспитания, существовавших в немецко–фашистской армии, а лишь в военной некомпетентности одного Гитлера.

Среди факторов, влияющих на успех боя, операции или войны в целом, Рендулич особо выделяет фактор внезапности и опять‑таки потому, что внезапность не утратила своего значения и в настоящее время. Она играет важную роль и при ведении боевых действий с применением тактического атомного оружия. Автор приводит немало примеров того, как в годы первой и второй мировых войн внезапность наступательных действий противника была предотвращена. В нескольких местах своей книги Рендулич смакует случаи недисциплинированности отдельных наших радистов, благодаря чему, по его утверждению, немецкому командованию удавалось разгадать намерения советского командования и принять соответствующие контрмеры.

Хвастаясь внезапными наступательными операциями вермахта, Рендулич умалчивает о том, что гитлеровское командование не могло разгадать начало и размах наступательных операций советских войск не только под Москвой, но и в районе Сталинграда, в Белоруссии, под Яссами и Кишиневом и на других участках советско–германского фронта.

Немало страниц своей книги Рендулич уделил рассуждениям о сущности воинской дисциплины и авторитете командира, как важных факторов управления войсками. Нельзя не согласиться с его утверждением, что для воспитания солдат в духе максимальной отдачи сил в бою недостаточно такой дисциплины, которая основана лишь на средствах принуждения со стороны командира. Такая власть командира, по мнению автора, является «внешним авторитетом». Влияние же командира на подчиненных, выходящее за рамки его внешнего авторитета и основывающееся не только на законах и уставах, но и на самой личности командира, Рендулич называет «внутренним авторитетом». При этом он подчеркивает, что сам является сторонником этого последнего вида авторитета.

Трудно что‑либо возразить Рендуличу и в том, что воинская дисциплина должна быть сознательной, что на состояние воинской дисциплины влияют общественное мнение, идеология, солдатское чувство долга и чести и другие факторы. Расходимся же мы в том, что по–разному понимаем сущность воинской дисциплины. Рендулич призывает солдат «сознательно» служить буржуазному классу. Мы же понимаем сознательную воинскую дисциплину как служение народу в его борьбе за национальное и социальное освобождение и защиту социалистического Отечества.