Управление войсками

Под нашим натиском русские немного отошли. Войска соприкосновения с противником не потеряли. Утром 17 июля мы продолжали наступление, задача которого состояла в том, чтобы, отбрасывая противника, прижать его по возможности ближе к реке и выйти на шоссе Бобруйск — Рогачев. Эта задача была решена. В 2 км южнее шоссе я приостановил наступление дивизии. Дальше на юг, в полосе соседнего корпуса, противник также отошел на несколько километров к реке. Части соседнего армейского корпуса перешли к преследованию его.

После этого полоса наступления корпуса шириной 16 км была передана дивизии. Фронт к этому времени продвинулся примерно на 6 км ближе к рекам Друть и Днепр. Двумя другими дивизиями корпус продолжал наступление в южном направлении.

Как теперь стало известно, фланговым ударом дивизия не только сорвала наступление русских, но и отбросила противника непосредственно к рекам. В этих боях было взято в плен 1000 человек. Примерно такие же потери противник понес убитыми и ранеными. В то же время наши потери оказались неожиданно малыми.

Бой в лесу в неясной обстановке.

В конце сентября 1941 года 52–я пехотная дивизия, до того времени находившаяся в районе севернее Брянска на Десне, сосредоточилась в районе Рославля. Она располагалась на левом фланге 2–й армии, на западном берегу Десны. От ближайших войск армии ее отделяли примерно 15 км. Слева (севернее) от нас на весьма значительном удалении находился 13–й армейский корпус 4–й армии.

Восточный берег Десны удерживали русские. На нашем берегу местность слегка поднималась и просматривалась на 8–10 км. На гребне высот начинался смешанный, преимущественно лиственный лес, который тянулся в глубину почти на 50 км. Это был один из самых крупных лесных районов России.

Развивая ранее начатую операцию, войска возобновили наступление на всем фронте. В ходе боя, длившегося несколько часов, дивизия отбросила противостоявшего противника в лесной массив. Силы противника определялись примерно в одну дивизию. 52–я дивизия вышла на гребень высот и там осталась на ночь.

Рано утром началось продвижение через лес в направлении на восток. В нашем распоряжении имелись две дороги, удаленные друг от друга на 5–8 км. Они шли почти параллельно. Северная дорога была настолько узкой, что орудия с трудом проходили по ней. Временами приходилось валить деревья. Южная была несколько шире. Густой лес просматривался на небольшую глубину.

Дивизия шла двумя колоннами. Главные силы (163–й и 205–й пехотные полки, а также основная масса артиллерии) двигались по южной дороге, а по северной — усиленный 181–й пехотный полк.

На пути движения 181–го полка не было даже дозоров противника. Разведка, высланная от главных сил, около 8 час. доложила, что примерно в 6–8 км от колонны многие поляны заняты противником, силы которого определить не удалось.

Примерно в 11 час. после того как незначительные силы противника, выдвинувшиеся вперед, были рассеяны, я приказал 163–му полку атаковать русских и отбросить их к поляне, находящейся на пути движения колонны, а 205–му полку поручил обойти их с юга. Густой кустарник затруднял движение.

Командир 163–го пехотного полка по собственной инициативе принял решение об атаке и уже начал развертывать два шедших впереди батальона. Наступление началось около полудня, но ожидаемого успеха оно не принесло. Полк, пытавшийся охватить противника, повсюду наталкивался на его сопротивление. Использование артиллерии исключалось, минометы могли открыть огонь только после длительной привязки своих огневых позиций.

Отдавая приказ о наступлении, я одновременно распорядился, чтобы 181–й пехотный полк приостановил движение, поскольку он вырвался вперед. Услышав шум боя, командир полка по собственной инициативе приказал своим подразделениям остановиться и выслал разведку.

Когда выяснилось, что наступление захлебнулось, я, сообщив командиру 181–го полка известные мне скудные данные об обстановке, приказал ему: выставив охранение в направлении прежнего движения, атаковать противника с тыла, а частью сил атаковать его северный фланг. Этот фланг, сказал я, надо полагать, находится там, откуда не слышно шума боя или слышен слабый шум.

Этот единственно возможный выход из положения соответствовал принципу «двигаться на звуки канонады», имевшему особенно широкое применение в армии Наполеона в случаях, когда отдельным ее частям приходилось действовать в отрыве от главных сил. Подобные примеры имели место и в прусской армии, которой командовал Блюхер, во время сражения при Ватерлоо. Позднее мне ни разу не доводилось оказываться в подобной ситуации.