Управляемая демократия: Россия, которую нам навязали

Главным политическим итогом «Норд-Оста», однако, стало не изменение федеральной политики в Чечне, а очередное наступление на свободу слова. В Кремле сделали по-своему правильный вывод, что, поскольку нет ни возможности выиграть войну, ни политической готовности к переговорам, необходимо мобилизовать все силы на то, чтобы не допустить проникновения неугодной власти информации в прессу. От журналистов потребовали добровольно принять новые правила освещения террористических актов, по сути, самоцензуру. Поскольку не было особой уверенности, что правила эти будут выполнены, Кремль усилил давление на НТВ, уже находившееся в руках Газпрома.

Хотя Газпром не являлся государственной компанией (правительству принадлежало около 38% акций), портить отношения с Кремлем отнюдь не входило в задачи корпорации. Программы, проявившие недостаточную лояльность к Путину во время «Норд-Оста», были одна за другой закрыты. Правда, на это потребовалось время. «Зачистка» телевидения полностью завершилась лишь в 2004 г.

ХОЗЯИН В КРЕМЛЕ

Как бывший сотрудник госбезопасности, не принадлежавший ни к одному из соперничавших кланов, Путин устраивал всех. Чем слабее была его собственная политическая база, тем лучше. Чем менее заметен он как личность, чем он менее опытен в государственных делах, тем удобнее работать с ним было кремлевской администрации и многочисленным специалистам по пропаганде, лепивших образ вождя нации так, как им хотелось.

Смысл пропагандисткой кампании состоял не в том, чтобы объяснить народу, кем является Путин на самом деле, а в том, чтобы скрыть это, создавая образ не только отличающийся от действительности, но в значительной степени ей прямо противоположный. Владимира Путина изображали «сильным лидером», «волевым политиком», а он был средней руки бюрократом, вечным исполнителем, лишенным собственной воли и стратегической инициативы. Если бы у Путина были сильная воля и политические амбиции, он бы никогда не стал президентом. Ельцин не терпел рядом собой политиков с президентскими амбициями. Чутье у Ельцина было безупречное, звериное. В 1999 г. он просто поручил Путину работу президента, как поручают задание подчиненному.

Слабость Путина как политика прикрывалась рассуждениями о его силе, неуверенность в себе — рассказами о твердости. Страх перед будущим — демонстрацией отваги перед телекамерами. В России, где главным средством политического и социального контроля над обществом является телевидение, такой виртуальный президент вполне органичен. Тот, кто господствует в эфире, господствует и в политике. Демократические процедуры лишь дают законное оформление власти, в основе которой всевозможные манипуляции, начиная от фальсификации опросов общественного мнения, заканчивая подтасовкой итогов голосования. Однако уже в самом начале правления Путина произошло два символических события. Первым из них была катастрофа подводной лодки «Курск», резко контрастировавшая с заявлениями о возрождении армии, затем последовал пожар на Останкинской телебашне. Виртуальная реальность столкнулась с прозой жизни и дала трещину.

С другой стороны, годы, проведенные Путиным в Кремле, не прошли даром ни для него, ни для его команды. Постепенно привыкая к правилам политической игры и меняя их под себя, новый президент начинал чувствовать себя все более уверенно. К тому же постоянная пропаганда, рассказывавшая о величии национального лидера, начинала давать эффект: чем меньше ей доверяло население, тем больше в нее верили сам лидер и его сподвижники.

Первые три года правления Путина были не слишком богаты событиями. Администрация президента и другие органы власти понемногу пополнялись ленинградскими земляками и друзьями Путина. Особое предпочтение оказывалось бывшим коллегам по органам госбезопасности. Петербуржцы заняли и влиятельные посты в правительстве. Однако само правительство до поры не принимало сколько-нибудь важных решений, стихийно дрейфуя в том же направлении, что и в 1998—2000 гг. Премьер-министр Михаил Касьянов, которого считали временной фигурой, удерживался на своем посту годами.

Продолжалась чеченская война, превратившаяся в рутинное и бессмысленное, но, в сущности, уже привычное убийство. Время от времени происходили террористические акты: за них никто не брал на себя ответственность, но странным образом они неизменно содействовали укреплению авторитета власти и рейтинга президента, в очередной раз обещавших гражданам защиту и безопасность. Терроризм был оправданием для продолжения войны, а война гарантировала продолжение терроризма.