Управляемая демократия: Россия, которую нам навязали

Аналогии могут помочь понять сегодняшний день, хотя могут и запутать нас. В любом случае сами по себе они не являются аргументами в споре. Но и не заметить их невозможно. А если внимательно посмотреть на складывающуюся сегодня ситуацию, некоторые параллели с 1917 (точнее с 1916) годом просто бросаются в глаза.

Это относится и к расстановке идеологических сил на левом фланге. Как известно, в преддверии Великой русской революции левая оппозиция разделилась натри лагеря. На правом фланге оказались так называемые «оборонцы», готовые поддержать царский режим во имя «защиты Отечества». Любые политические и социальные требования отбрасывались до лучших времен. Победа Российского государства над внешним врагом объявлялась главной и на данный момент единственной задачей, все те, кто думал иначе — врагами и предателями Родины. То, что реально существующее Российское государство не способно было кого-либо победить, и поддержка его лишь продлевала агонию страны, оставалось недоступно их затуманенному национализмом сознанию.

Второй группой оказались, по определению Ленина, «мелкобуржуазные демократы с почти социалистической терминологией». Люди, верившие, что возможна и необходима демократическая революция, но не понимавшие или боявшиеся понять логику революционного процесса. Они готовы были свергать царя, искренне считая, что на этом исторические задачи общественного переворота будут исчерпаны, а социальная система встанет на путь естественной «прогрессивной эволюции».

Наконец, на самом левом фланге оказались «новые якобинцы» (большевики и часть радикальных народников), понимавшие, что, начавшись как политический переворот, революция либо станет социальным переворотом, либо потерпит поражение. Как говорила Роза Люксембург, локомотив не может остановиться посреди подъема. Он может либо добраться до верхушки склона, либо упасть.

В основе радикального прогноза Ленина и Троцкого лежала, однако, не только аналогия с французской и английской революциями, но и их анализ текущей расстановки классовых сил в России и в мире. В первом случае они оказались полностью правы, понимая, что российская буржуазия слаба, что она тесно и неразделимо связана с самодержавно-помещичьим государством, а потому не сможет ни самостоятельно взять власть, ни тем более удержать ее. События 1917 г. это полностью подтвердили. В международном плане прогноз Ленина и Троцкого оказался менее точным. Ожидаемая рабочая революция на Западе не состоялась, что в значительной мере и предопределило трагический исход «советского эксперимента». Но и в данном вопросе лидеры большевиков заблуждались не так сильно, как порой считают. Ведь революционные взрывы в Европе все же происходили — в Германии и Венгрии власть рухнула. Да и во Франции политическая ситуация была крайне накалена. Кто знает, какой оборот приняла бы немецкая революция, окажись среди ее лидеров персонажи масштаба Ленина?

В начале XXI в. Рой Медведев и другие «красные путинисты» в точности воспроизводили аргументы «оборонцев», только место кайзеровской Германии в их сознании заняла Америка Джорджа Буша. Сходство усиливается, если сопоставить судьбу «отца русского марксизма» Г. В. Плеханова, сделавшегося «оборонцем», и ветерана советского диссидентского движения Роя Медведева, превратившегося из проповедника «критического марксизма» в пропагандиста путинского режима. Трагизм ситуации в том, что, став на подобные позиции, заслуженный левый теоретик объективно оказывался инструментом реакции, причем реакции черносотенной: избранная политическая позиция заставляет его поддерживать и антисоциальные реформы, и репрессии против других левых, не говоря уже о свертывании демократических свобод и притеснении национальных меньшинств под предлогом борьбы с терроризмом. Ведь любая борьба с властью ведет к дестабилизации, работает на руку «враждебным силам», подрывает государство и т.д. Соответственно, какие бы мерзости власть ни вытворяла, у наших героев уже просто не остается иного выбора, кроме как ее поддерживать, поскольку они являются ее политическими и моральными заложниками.