Управляемая демократия: Россия, которую нам навязали

Ставка на Кадырова была беспринципной, но по-своему эффективной. Под предлогом борьбы с сепаратизмом и бандитизмом новый глава республики окружил себя полукриминальными элементами из числа бывших боевиков, сформировал собственные силы безопасности, терроризировавшие местное население. Режим Кадырова был насквозь коррумпированным, жестоким и деспотическим, но, в отличие от федеральных начальников, новый лидер республики был в состоянии опереться на некоторые местные группировки. Одной из причин крушения второй чеченской независимости было то, что в разрушенной войной республике президент Масхадов не смог положить конец деятельности криминальных банд, значительная часть которых была организована бывшими борцами за свободу, не сумевшими найти легальных источников существования в новой жизни. После второго вторжения федералов часть таких группировок перешла на сторону Москвы, другие объявили себя борцами за свободу. Ни те ни другие, впрочем, не собирались отказываться от ставшего уже привычным бизнеса — контрабанда, похищения людей, рэкет, контроль над производством «самопального» бензина и т. д.

В известном смысле новая чеченская политика Кремля опиралась на опыт советской власти в Средней Азии. Выходец из спецслужб, политолог Антон Суриков так характеризовал происходящее: «В Чечне власть постепенно передается Кадырову, братьям Ямадаевым и другим уважаемым людям из числа соратников Дудаева — войны нет, идет типичный процесс «замирения», известный по Средней Азии конца 1920-х гг., когда руководители басмаческих банд назначались секретарями райкомов. А то, что приходится платить деньги и закрывать глаза на некоторые особенности местного менталитета, — это мелочи»[323].

Впрочем, между ситуацией в Средней Азии 1920-х гг. и Чечне 2000-х было и существенное различие. Советская власть не просто назначала бывших бандитов руководить партийными организациями. Она реально осуществляла социальные преобразования, создавала рабочие места, строила школы, промышленные предприятия, дороги. Даже в Афганистане за годы советской оккупации предпринимались усилия для того, чтобы модернизировать страну. А в путинско-кадыровской Чечне ни о социальном прогрессе, ни об экономическом развитии не шло и речи. Деньги, выделенные на восстановление республики, бессовестно разворовывались.

Разборки между соперничающими криминальными отрядами приняли теперь вид борьбы между сторонниками и противниками Кадырова. Режим, созданный в Чечне бывшим имамом, систематически и безжалостно расправлялся со своими противниками, но любой бандит или боевик, перешедший на его сторону, получал возможность легализоваться. Вооруженные формирования кадыровцев не отличались ни особой дисциплиной, ни готовностью сотрудничать с федеральными войсками. Между ними и российскими подразделениями существовала устойчивая взаимная неприязнь.

Демонстрируя лояльность по отношению лично к Путину, новый глава Чечни не проявлял особого желания сотрудничать с другими федеральными чиновниками, результатом чего стали постоянные смены премьер-министра республики. Подготовленная окружением Кадырова конституция республики оценивалась экспертами как сепаратистская. Со всем этим Кремлю приходилось мириться, поскольку лучшего решения чеченской проблемы у него не было.

«С 2000 г., — пишет Дерлугян, — в Чечне начал оформляться кадыровский каудильизм под опекой России. Поначалу казалось, что клин вышибается клином, как некогда удалось замирить Чечню благодаря доставшимся от имамата Шамиля наместникам-наибам, судьям-кадиям и сельским старостам-мухтарам. Но, очевидно, пореформенная Россия 1960-х гг. была более сильным и динамичным государством, чем Россия нынешняя»[324].

Конфликт в Чечне погашен не был и с полной силой напомнил о себе осенью 2002 г., когда группа боевиков под предводительством Мовсара Бараева совершила в Москве налет на мюзикл «Норд-Ост». За несколько недель до террористического акта в столице уже поговаривали о предстоящей вылазке боевиков. Источником слухов были утечки из самих же органов госбезопасности. Позднее в прессе сообщалось о предупреждениях, полученных Федеральной службой безопасности от западных разведок. По другим сведениям, «аналогичная информация была получена также отечественными спецслужбами и по всем правилам предоставлена “наверх ”»[325]. Параллельно из коридоров власти просачивались слухи о возможных переговорах с Масхадовым. За такие переговоры выступало по опросам общественного мнения до двух третей российских граждан.