Управляемая демократия

Почувствовав неладное, кремлевское руководство пошло привычным бюрократическим путем: политические и экономические проблемы пытались решать с помощью кадровых перестановок. Многоопытного бюрократа Виктора Черномырдина, тесно связанного с Газпромом, сменил молодой Сергей Кириенко, не скрывавший близости с московскими банкирами. Иными словами, была подтверждена решимость власти удерживать курс рубля любой ценой. Но для этого уже не было ни ресурсов, ни времени.

Известный журналист Олег Давыдов, напоминая о ранних этапах карьеры будущего премьер-министра в советском комсомоле, назвал его «виртуальным комсомольцем». Как и положено комсомольскому деятелю советского периода, Кириенко сочетал дисциплинированность и лояльность по отношению к «старшим товарищам» с полнейшей безответственностью. «Впоследствии он много и путано объяснял, чего он хотел и чего не смог. Но главного — почему он даже не попытался сразу принять те антикризисные меры (девальвация и т. д.), которые, по его же словам, были необходимы, — он так и не объяснил. Все только твердил, что от весенней девальвации все бы очень пострадали. Как будто никто не пострадал от осеннего дефолта... Впрочем, разбираться в том, чем было скоротечное премьерство Кириенко, — чьей-то попыткой оттянуть неизбежное или операцией по спасению милых какому-то сердцу финансовых структур? — дело правоохранительных органов и историков экономики»[212]. Что же касается личных мотивов премьера, то их исследование, по мнению Давыдова, стоило бы предоставить психоаналитикам.

РУССКИЙ ЛЮКСЕМБУРГ

Частичная стабилизация экономики, достигнутая при Черномырдине, породила новое социальное расслоение. Важным отличием 1996—1999 гг. от предыдущего периода было появление в России некого подобия нового среднего класса. Это были уже не «халявщики», собиравшиеся вокруг МММ. Возникшая в крупных городах новая социальная группа несла на себе явный отпечаток специфики периферийного капитализма. Теоретически к «среднему классу» следовало бы отнести мелких предпринимателей, но с ними все как раз обстояло неважно. В 1998 г. социологи отмечали, что многие из мелких предпринимателей «едва сводят концы с концами и по своему уровню жизни не могут быть отнесены к среднему слою»[213].

В 1970-е гг. социологи писали про «Бельгию в Индии»: это был даже не средний класс в западном смысле слова, а просто люди, занятые в наиболее модернизированных и преуспевающих секторах экономики, как правило, связанных с экспортом, импортом и услугами для богатых, люди, получающие зарплаты, сопоставимые с европейскими. По формальному статусу они вроде бы оказывались не выше своих прозябающих в нищете коллег. Просто секретарша, работающая в транснациональной корпорации, получала в несколько раз больше, чем такая же девушка, служащая у мелкого провинциального начальника. Как сложилась «Бельгия в Индии», так возник и «Люксембург в России».

В 1994—1998 гг. население «русского Люксембурга» существенно не выросло, зато его материальное положение заметно улучшилось. Новые русские просто не могли все проесть, пропить и вывезти. Начиналось стихийное перераспределение в пользу нижестоящих. Достаточно было побродить по магазинам, чтобы заметить, что покупают там не одни лишь новые русские, или посмотреть на улицу, где рядом с роскошными «мерседесами» появились в огромном количестве менее дорогие, но тоже вполне приличные машины. Представители нового среднего класса покупали компьютеры, подключались к Интернету, подписывались на «глянцевые» журналы. Поскольку большая часть «русского Люксембурга» расположилась в Москве, Петербурге и нескольких крупнейших городах, легко догадаться, насколько важна была для власти лояльность этой социальной группы.

Как и в странах третьего мира, новый средний слой пополнялся за счет менеджеров транснациональных корпораций, порой за счет рабочих, экспортных отраслей. При крайне низкой цене рабочей силы в России (5—10% от западного уровня), расходы компаний на управление и маркетинг зачастую превосходили европейские. С одной стороны, раздутый и чрезмерно дорогой управленческий аппарат снижал эффективность компаний (это относится к предприятиям как отечественного, так и транснационального капитала). Но с другой стороны, он же способствовал расширению социальной базы режима. Создавалась и видимость возникновения внутреннего рынка.

Решающую роль в развитии нового среднего слоя сыграл рост спроса на различные услуги для богатых. Услуг в самом широком смысле — от обслуживания счетов в коммерческих банках до идеологического обслуживания в прессе и на телевидении. Производственно-менеджерские группы в отличие от Запада в русских средних слоях были представлены слабо.