Управляемая демократия

Дело осложнилось еще больше, когда сотрудники ФСБ были пойманы с поличным в Рязани при попытке заложить взрывчатку в подвале жилого дома. Агенты спецслужб тут же объяснили, что речь шла об учебном мероприятии с целью проверить бдительность местных жителей. Правда, они так и не смогли растолковать, зачем надо было использовать боевой взрыватель для «учебного мероприятия». Показательно, что в ноябре — декабре, когда российская авиация и артиллерия в Чечне сметали с лица земли целые деревни вместе с их жителями, когда счет жертв войны шел уже на тысячи человек, в Москве или Петербурге не прозвучало ни одного взрыва. Объяснить это хорошей работой столичной милиции было невозможно, ибо как раз в это время ее начальник Николай Куликов был снят со своего поста за недостаточно активную борьбу с несуществующими террористами.

К зиме террористов просто перестали искать. Многочисленных подозреваемых отпустили (как выяснилось, ими оказались состоятельные кавказцы, у которых, по утверждению журналистов, милиция просто вымогала взятки). «Чеченская версия» взрывов фактически лопнула. Но это уже не имело никакого значения, ибо на Кавказе уже шла полномасштабная война. Организаторы осенней подрывной кампании явно достигли своей цели.

К середине октября версия относительно присутствия в Чечне бен Ладена и других международных исламских террористов также лопнула, но к тому времени российская армия уже вторглась в Чечню. А эксперты, близкие к военным кругам, могли открыто заявлять: «Есть в Чечне Усама бен Ладен или нет, это значения не имеет. Россия вынуждена продолжать широкомасштабную антитеррористическую операцию, чтобы лишить возможности Хаттаба и Радуева, Басаева и Масхадова вести террористическую войну в Чечне и за ее пределами»[267]. Таким образом, в число «террористов» вместе с признанными экстремистами Хаттабом, Радуевым и Басаевым был записан и Масхадов, законный президент Чечни, которого никто даже не обвинял в организации террористических актов.

ЧЕЧЕНСКИЙ ПОХОД «СЕМЬИ»

К ноябрю 1999 г. информационная война достигла такой интенсивности, какой Россия не знала со времен расправы Ельцина над парламентом в 1993 г. Разница была лишь в том, что в 1993 г. масс-медиа были консолидированы вокруг власти. Теперь соперничающие элитные группировки, восхваляя мудрое руководство армии и решимость правительства на Кавказе, параллельно призывали к расправе друг над другом. Это происходило на фоне постоянно циркулирующих слухов о болезни или о предстоящей отставке Ельцина. На сей раз об отставке говорили не противники президента, а люди из его ближайшего окружения, ведь досрочная и добровольная отставка гарантировала, что Кремль сможет контролировать процесс передачи власти, а премьер-министр Путин до выборов и без выборов займет место президента. Слухи эти то опровергались Кремлем, то снова распускались близкими к «семье» людьми, повергая всех в полнейшую растерянность.

Пытаясь успокоить Кремль, Лужков начал «давать задний ход», напоминая, что он еще не заявлял о намерении баллотироваться в президенты и, скорее всего, делать этого не станет, а поддержит Евгения Примакова. К тому же на декабрь были назначены выборы мэра столицы. На этот срок их перенес сам Лужков (точнее, подконтрольная ему городская дума), стремясь развязать себе руки перед летними президентскими выборами. В результате же Лужкову пришлось воспользоваться городскими выборами как поводом для публичного отказа от президентских амбиций. На предвыборных собраниях мэр объяснял москвичам, что никогда их не бросит и никакая другая должность ему не нужна. Тем временем чиновники из окружения московского мэра повторяли, что сотрудничество с Примаковым допустимо «только до декабря», т. е. до парламентских выборов. А в президенты пройти самостоятельно «он не в состоянии»[268]. В окружении московского мэра усиливались конфликты.

Остановить информационную войну было уже невозможно. С подачи Кремля на пост мэра выдвинулись заведующий делами администрации президента Павел Бородин (ранее фигурировавший в ряде скандальных дел с сомнительными многомиллионными денежными переводами) и бывший премьер-министр Сергей Кириенко. Телевидение ежедневно расхваливало их невероятные достоинства. Подконтрольный Березовскому первый канал телевидения так же ежедневно поливал столичного градоначальника грязью, публично называя его «вором», «лицемером» и т. д. Даже выигранные Лужковым судебные иски не остановили деятелей первого канала, среди которых особо отличался Сергей Доренко, прозванный среди журналистов «самураем Березовского»[269].

Лагерь Лужкова казался все более растерянным, кремлевская «семья» наступала, но двигал ею уже не азарт, не возбужденная жажда победы, даже не стремление к власти и обогащению, как в 1991 и 1993 гг., а обыкновенный страх. Политическая система, построенная на крови октябрьского переворота 1993 г., разваливалась на глазах. Процесс вышел из-под контроля.