Управляемая демократия

Овладевшие страной кланы, лишив две трети населения собственности и социальных гарантий, не могли испытывать особого доверия к демократии. Однако не желали они и установления открытой диктатуры. Соперничающие кланы нуждались в гарантиях друг против друга. А такие гарантии могли быть обеспечены только в условиях, когда сохранялось некоторое подобие буржуазной законности. Как показал последующий опыт, путинский режим, предоставив такие гарантии на словах, оказался не связан какими-либо обязательствами на практике. Почувствовав вкус власти, люди из окружения президента решили овладеть также и собственностью. Из арбитра, обещавшего держать все олигархические кланы на равном удалении, кремлевская команда сама начала превращаться в очередной клан. Огромные политические ресурсы, которыми к тому времени овладела кремлевская группировка, были использованы для нового раунда передела экономической власти и перераспределения финансовых потоков. Но произошло подобное лишь к концу первого президентского срока Путина. А связанное с этим нарушение политического равновесия оказалось гибельным для всей системы управляемой демократии.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕФОРМА

У системы управляемой демократии были собственные правила. Те, кто не вписывался в них, должны были пострадать. Первым делом начались гонения на Коммунистическую партию. Этот удар был совершенно неожиданным для лидеров КПРФ, которые, привлеченные на первых порах националистической риторикой нового президента и его происхождением из органов госбезопасности, надеялись наладить конструктивное сотрудничество. Вместо этого депутатов КПРФ в Думе изолировали. «Единая Россия» захватила все комитеты в Думе, пообещав президенту набрать (с помощью неизменно послушного Центризбиркома) на выборах 2003 г. большинство голосов, тем самым ускорив и удешевив прохождение законов через парламент.

«Единая Россия», ставшая парламентским инструментом Кремля, на первый взгляд представляла собой очередную наспех сколоченную «партию власти» (как «Выбор России» в 1993 г. и «Наш дом — Россия» в 1995 г.). В «Единую Россию» слили почти принудительно думские фракции «Единство», «Отечество» и «Регионы России». Уже после выборов туда же прибились и остальные «центристские» депутаты, оставшиеся без фракций. Однако на сей раз, несмотря на спешку, конструкция получилась достаточно эффективная и по-своему прочная. Объединение всех группировок в одной партии объективно отражало новую фазу в развитии режима, когда различные группировки бюрократии и бизнеса консолидируются вокруг президента.

Пропаганда «Единой России» производила, на первый взгляд, странное впечатление. На партийных плакатах возник целый сонм исторических деятелей — правых и левых, революционеров и консерваторов, либералов и государственников, националистов и западников. Лики царского премьера Петра Столыпина и диссидента Андрея Сахарова чередовались с портретами Сталина. Все это многообразие венчали цитаты из В. В. Путина.

Политическая эстетика, используемая «Единой Россией» возникла не на пустом месте. Первым шагом было организованное Юрием Лужковым помпезное празднование 850-летия Москвы в 1997 г. Именно тогда вся отечественная история предстала перед изумленной публикой в виде череды бесконфликтно сменявших друг друга начальников.

И все же решающую роль в формировании новой идеологии власти сыграли не столичные чиновники, а теоретики из оппозиционной газеты «Завтра» и проникшиеся их идеями лидеры компартии. Именно они провозгласили «красно-белый союз». Православные фундаменталисты, добившиеся причисления к лику святых царя Николая II, прозванного «кровавым», должны были объединиться в одной колонне с политическими наследниками красных комиссаров, расстрелявших царя и его семью. Разногласия предлагалось отбросить во имя «державности». Надо иметь сильную власть, и не важно — под какими флагами, в чьих интересах. Главное, она должна быть сильной и страшной.

Сермяжный постмодернизм «красно-белого союза», таким образом, не лишен был объединяющей основы. За что бы ни сражались «красные» и «белые», и те и другие являлись властью. И те и другие были авторитарны, и те и другие, в конечном счете, формировали бюрократию и опирались на нее. Поддерживалось в советском опыте все то, что роднило его с царизмом, с империей, все, что в нем было консервативного, реакционного. И отвергалось все, что опиралось на традицию революции, освободительной борьбы, прогресса. Это была советская традиция, очищенная от коммунистической идеологии, лозунгов классового противостояния и демократических идеалов первых ленинских лет. «Сталинизм без социализма» — так характеризовал кредо Путина один из западных журналистов[327]. «Единая Россия» — партия бывших советских бюрократов, восторженно поддержавших капитализм, оказалась, по существу, наиболее последовательным воплощением «красно-белого союза».