И лишь в 1954 году два не менее великих экономиста – Кеннет Эрроу и Жерар Дебре – на языке математики доказали жизнеспособность модели Вальраса и Джевонса: цены на рынке под воздействием невидимой руки устанавливаются на взаимно уравновешенном уровне, в результате чего достигается оптимальное равновесие. И не просто оптимальное, но оптимальное по Парето (состояние, при котором значение каждого частного показателя, характеризующего систему, не может быть улучшено без ухудшения других). Применительно к экономической системе оптимальность по Парето означает, что никакое (даже самое мудрое) руководство не может улучшить экономические показатели одного из агентов, не ухудшив при этом показатели любого другого экономического агента. Например, если в условиях рыночного равновесия по Парето ваша лавочка разорилась, то так вам и надо – значит, вы были неэффективны. И пусть ваше место займет кто-нибудь более успешный. От этого будет лучше и ему, и его клиентам. А вы с большим успехом проявите себя на другом поприще.
Следствием оптимальности по Парето является автономный и самодостаточный характер экономической системы: приоритет «естественного порядка» над «мудрым регулированием». Излишнее вмешательство в экономические процессы может ухудшить состояние системы в целом, а в случае отхода от точки равновесия рынок отрегулирует себя сам. Выражаясь более простыми словами, после того, как рынок достиг равновесного состояния, нет никакой возможности его улучшить. Или, как сказал экономист Франклин Фишер, «свободные рынки являются наиболее желательными… Свободные рынки являются ориентирами для западного капитализма».
Вывод: поведение экономических агентов рационально (а значит, предсказуемо), следовательно, рыночные ресурсы распределены оптимально, а рынки в целом регулируют себя сами. То есть вмешиваться не надо, рыночные эксцессы если и происходят, то компенсируют друг друга.
1.5. Позвольте, но тогда откуда берутся кризисы?
Если толпа обладает мудростью, то почему она сначала надувает спекулятивный пузырь, а потом сама же страдает из-за того, что он с шумом лопается? И почему финансовые институты при каждом кризисе обращаются за помощью к правительству и получают все новые и новые финансовые вливания?
Экономисты, разделяющие теорию эффективных рынков, вообще отрицают наличие спекулятивных пузырей. По их мнению, цены на рынках в каждый момент времени находятся на правильном, справедливом уровне. А их изменение вызывается поступлением на рынок более свежей информации. Если акции вчера стоили 100 рублей, а сегодня уже 90, это означает, что инвесторы были разочарованы новой порцией информации, напрямую касающейся эмитента. Но в любом случае и вчерашние 100 рублей, и сегодняшние 90 верно и без искажений отражают перспективы компании.
Но позвольте, разве можно назвать мудрой толпу, которая в мае 2008 года оценивала акции Сбербанка в 89 рублей, в феврале 2009-го (через 10 месяцев) – в 13,5 рубля, а в январе 2010-го – уже в 92 рубля? Неужели перспективы самого крупного банка России и Восточной Европы сначала ухудшились в шесть раз, а потом так же резко улучшились? Или же на рыночную динамику влияли другие силы – иррациональная паника и эйфория, принудительные продажи акций заигравшихся клиентов их брокерами, закрытие лимитов западных инвестиционных фондов на Россию и российский финансовый рынок?
Ответы на эти вопросы кроются все в той же «невидимой руке» Адама Смита. Математические доказательства достижения оптимального (по Парето) рыночного равновесия безупречны. Значит, проблема не в самом доказательстве оптимального рыночного равновесия, а в допущениях, которые используются в процессе доказательства. Давайте разберемся, какие допущения лежат в основе математической модели Эрроу и Дебре.