Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни

А когда я шагнул за него, это было как очутиться в эпицентре духовных приключений, которым не было конца. Деваться мне было некуда, пришлось побыстрее приспосабливаться, а значит, мне пришлось рывком раздвинуть границы собственного кругозора. Махариши постоянно твердил журналистам, что земля стоит на пороге новой Эпохи Просветления. Это была разновидность древнеиндийской концепции исторических циклов, или юг, которые возникают, достигают расцвета, а затем вступают в пору упадка — и все это в масштабе тысячелетий. Махариши обращался с идеей времени крайне вольно и объявил, что человечество вот-вот совершит скачок из Кали-юги, когда люди мучительно выбирались из самых мрачных глубин невежества, в Сатья-югу, когда жизнь каждого станет счастливой и просветленной. А чтобы проложить туда путь, Махариши собрал преподавателей трансцендентальной медитации и создал из них Мировое правительство Эпохи Просветления, чьей задачей было подготовить мир к глобальному переходу на более высокий уровень сознания. Я быстро понял, что подобные заявления, которые на сторонний взгляд кажутся сущей нелепицей, в пределах организации сторонников трансцендентальной медитации следует воспринимать совершенно серьезно. Мгновенное преображение планеты в место, где царит мир и покой, обсуждали и планировали примерно так же, как «Форд» и «Дженерал Моторс» обсуждают новые модели автомобилей.

Поэтому я очутился перед дилеммой. Очевидно, что Махариши хотел вовлечь меня в бурную деятельность, кипевшую вокруг него. Я мог тянуть время и не сокращать дистанцию — по сугубо практическим соображениям. От Бостона до Вашингтона далеко, мне нужно было заниматься медицинской практикой. Однако для Махариши эти препятствия, очевидно, ничего не значили. Раз я в команде, все остальное сложится само собой. Когда я летел домой, то боролся с угрызениями совести. Идею Эпохи Просветления я поддержать никак не мог. От утверждений, будто занятия трансцендентальной медитацией способствуют миру во всем мире, мне становилось неловко. Заговорить на официальном жаргоне, принятом в среде приверженцев трансцендентальной медитации — сами они называли его просто «движение» — для меня было немыслимо.

Как выяснилось, Махариши не ставил мне никаких условий. Говорить я мог как угодно. Выбирать себе поле деятельности я волен был сам. Всяческие требования и стандарты, зачастую весьма строгие для преподавателей-участников движения, ко мне не относились. Мне предлагали карт-бланш, поскольку Махариши решил, что полностью мне доверяет. Мне показалось, что это мало чем напоминает «процесс», преобразивший Кришнамурти. В Индии подчиниться гуру, значит быть преданным ему телом и духом. А Махариши хотел всего-навсего, чтобы я выступал с докладами там, где он укажет, и присутствовал на собраниях ближнего круга. Я прибыл туда, где дороги нет. И, как любой другой смертный, надеюсь, что обрел там истину.

18. Шарлатан или предсказатель Санджив

Как-то раз в середине ноября, когда моей дочке Канике было шесть лет, она вернулась из школы страшно расстроенная.

– Мне надо кое-что у тебя спросить, — сказала она Амите. — Мы кто — христиане или евреи?

Оказалось, что все ее одноклассники говорят о грядущих праздниках — одни о Рождестве, другие о Хануке. Им подарят подарки, они будут праздновать с родными и близкими. Но когда у Каники спросили, что она будет праздновать, она растерялась.

– Мы индусы, — объяснила Амита.

Среди самых трудных вопросов, которые стоят перед иммигрантами, — придерживаться ли и в Америке традиций и образа жизни той культуры, которую ты оставил дома, и если да, в какой степени вплетать ее в новую жизнь. «Ассимиляция» — слово в иммигрантских общинах очень важное. Иногда мы так сильно хотим, чтобы нас считали самыми настоящими американцами, что готовы забыть, похоронить культуру родной страны. Многие хотят оставить прежнюю жизнь в прошлом. У меня в Бостоне, например, есть коллега, которого зовут Роджер Камер. А в Индии его звали Радж Кумар. Однако чаще все-таки бывает, как у нас в семье — а мы хотели так или иначе сочетать индийское наследие с американским образом жизни. Мы хотели, чтобы наши дети понимали, каково их происхождение, и уважали его. А иногда традиционные пути очень даже себя оправдывают, даже в Америке, что наглядно доказал Дипак, когда пропагандировал аюрведу.

Нет ничего важнее, чем понимать, кто ты есть. Когда мы приехали в Америку, индийцев там было сравнительно мало, и держались они тише воды ниже травы. На слуху у американской общественности было совсем немного индийских имен. В сущности, одним из первых, кто привлек внимание к индийским иммигрантам, был мой брат. Парадокс состоит в том, что для этого он разъяснил западным людям преимущества традиционной индийской медицины, к которой мы в юности относились с крайним скептицизмом.