Упразднение смерти. Миф о спасении в русской литературе ХХ века

Если обобщить сказанное, воскрешение мертвых не означает, что бессмертие будет даровано каннибалам, сексуальным маньякам, убийцам и прочим «любителям мяса». Среди воскрешенных не будет даже пошлых и банальных людей, не говоря уже о ворах и мошенниках. Все они будут видоизменены в соответствии со своей изначальной сущностью, ранее спрятанной под покровом слепых инстинктов и пошлости, так свойственных гиликам (см. «программу спасения»). Искусство воскрешения — это искусство в своем высшем проявлении: переустройство ныне смертных людей, их последующее бессмертие, а также бессмертие всех некогда живших. Его фундамент заложен религиозным искусством, изображающим идеальную реальность и вдохновляющим человечество на ее создание. Искусство, которое в настоящее время называется «реалистическим» и изображает природу и социальную действительность такими, какие они есть в данное время, не может вдохновить на проекты пересоздания и воскрешения. В отличие от религиозно-провидческого искусства, оно не в состоянии создать фрески, на которых святые изображены «выступающими со стен, как из гробов» [НФ 2:35], — оно просто отрицает это наиболее естественное из чудес, как и все другие аспекты истинной реальности (realiora символистов). Не изображает оно и бессмертную дочь будущего человечества, а лишь накрашенную кокотку современности. Оно показывает не воина Жизни, а лишь жестокого солдата, который «толкает падающего» (Ницше). Подобно птолемеевской астрономии, реалистическое искусство обмануто мнимой реальностью, и поэтому оно никогда не сможет преобразовать действительность. Нельзя изменить то, о чем сложилось ошибочное представление. Подлинное искусство следует коперниканской модели нашего космоса, истинной модели Вселенной, несмотря на кажущееся противоречие пресловутому здравому смыслу.

Критика современной жизни

От утопической эстетики Федорова обратимся к его критике современной жизни — ведь первые шаги к построению Нового мира неизбежно придется сделать в смертном обществе теперешней реальности. Что же для начала следует изменить в ней? Федоров — ярый враг городского мещанского и буржуазного быта — считает, что надо радикально изменить городскую цивилизацию. По его мнению, один из важных источников этой культуры — вернее, цивилизации — культ «построения собственного гнезда» и «накопления роскоши», культ, поощряемый капитализмом и, в свою очередь, поощряющий его хищные поиски прибыли. При этом Федоров опять возлагает значительную часть вины за это положение дел на женщину — в первую очередь горожанку. Он обвиняет ее в том, что именно она, ее мнимые нужды и реальные капризы являются важным стимулом безнравственной и всеразрушающей капиталистической промышленности. Современные городские женщины буржуазных и высших слоев, к сожалению, совершенно не понимают смысла символического поступка Марии Магдалины или совершенно забыли о нем. Они продолжают фетишизировать тот самый «сосуд обольщения», что разбила раскаявшаяся блудница. Это они, как главные потребители предметов роскоши, «награждают» промышленность и торговлю огромными прибылями, требуя для украшения своей внешности косметику, «одеяния» последней моды и дорогие ожерелья. Современная городская женщина «вьет» уютные гнезда своему семейству; это она верховодит в «элегантных салонах», конечно же обставленных по последней моде. Это она поощряет крупных предпринимателей и торговцев, заказывая «изящную» мебель, дорогие ковры и тьму совершенно ненужных «идольчиков» фабричного изготовления [НФ 1: 326–327], то есть бесполезных домашних безделушек. Городская женщина — королева безнравственной промышленности, которая производит «тряпки» [НФ 2:308], «домашний скарб, хлам» [НФ 1: 326]. Кроме того, «мать семейства», конечно же, не единственная женская ипостась городской женщины: в большом городе достаточно и нераскаявшихся блудниц, и роскошных борделей. Современный город — рассадник смертельных эпидемий и заразных болезней, как физических (сифилис), так и нравственных (цинизм распутства). Он «антигигиеничен по существу» и в большом количестве порождает «гниль» [НФ 1: 299].