«Упреждающий удар» Сталина. 25 июня – глупость или агрессия?

Тогда тов. Молотов изложил содержание телеграммы полпреда СССР в Германии тов. Шкварцева о пресс-конференции 25 сентября в германском МИДе, где зав. отделом печати Шмидт заявил, что опубликовано коммюнике Финляндского правительства о подписании германо-финского соглашения о транзите через Финляндию германских войск в Норвегию. Кроме того, в Берлине агентством Юнайтед Пресс распространяется бюллетень, в котором сообщается о высадке 24 сентября германских войск в финском порту Вааза и о том, что высший офицерский состав, прибывший с войсками, разместился в гостиницах Вааза.

Типпельскирх вновь ответил, что ему ничего не известно по этому вопросу.

Тов. Молотов заявил, что он имеет сведения о высадке германских войск в Финляндии в городах Вааза, Улеаборг и Пори, и вновь спросил, известно ли это Типпельскирху.

Типпельскирх ответил, что он слышал об этом от журналистов, но большего он не знает.

Тов. Молотов сказал, что, видимо, с Финляндией также заключен какой-то договор, и Советское правительство хочет получить информацию об этом договоре, о его целях, а также полный текст его и дополнительные секретные статьи, если таковые имеются…» (120, стр. 273)

Вероятно, товарищ Молотов не допускал и мысли о том, что «высший офицерский состав разместился в гостиницах Вааза» просто для того, чтобы выспаться и отдохнуть после утомительного морского путешествия (со своим «офицерским составом» Молотов и его Хозяин не церемонились). В воспаленном извечной подозрительностью сознании тараканы разрослись до размера слонов, и безвестная провинциальная гостиница обратилась в «штаб армейской группировки вермахта» в Финляндии. Вот так Судьба в очередной раз смилостивилась над народом Суоми.

Проявленные Сталиным чрезмерная осторожность и исключительная сдержанность (читатель вправе подставить и другие слова) спасли Финляндию. Отнюдь не отказываясь от своих «прав», предусмотренных Секретным протоколом от 23 августа 1939 г., кремлевские властители решили получить от Гитлера дополнительное подтверждение этих прав прежде, чем приступить к военному решению «финского вопроса». Надо ли доказывать, что в азартной шулерской игре с берлинским аферистом такая тактика не могла не привести к позорному конфузу?

Если август 1939 г. может считаться «звездным часом» сталинской дипломатии, то ноябрьский (1940 г.) визит Молотова в Берлин был, наверное, самым крупным провалом. Правду сказать, и ситуация стала несравненно сложнее.

В августе 1939 г. «все козыри» были на руках у Сталина. У него была крупнейшая сухопутная армия мира, самая большая боевая авиация, огромные табуны танков (численно превосходящие танковые войска всех стран Европы, вместе взятые). То, что реальная боеспособность этой стальной армады, мягко говоря, не соответствует ее размерам, в августе 39-го еще никто не мог знать наверняка. Более того, на полях сражений гражданской войны в Испании «легкие немецкие танки в борьбе с республиканскими (т. е. советскими) пушечными танками не входили ни в какое сравнение и расстреливались беспощадно», и это, надо полагать, заметил не только будущий начальник Главного автобронетанкового управления РККА генерал армии Павлов (слова которого мы процитировали выше), но и военные специалисты Германии.