«Упреждающий удар» Сталина. 25 июня – глупость или агрессия?

Содержание многочасовых изнурительных бесед Молотова в Берлине можно кратко и точно выразить в пяти словах: кто не успел, тот опоздал. То, что Сталин успел с сентября 39 г. по сентябрь 40 г. прибрать к своим рукам в Восточной Европе, то за ним и осталось. Ни на какие новые продвижения СССР на запад (юго-запад, северо-запад) Гитлер согласия не дал. Невзирая на текст Секретного протокола от 23 августа 1939 г. и на любые возможные толкования этого текста. С этого момента (с ноября 1940 г.) советско-финляндские взаимоотношения оказались настолько плотно включены в общий контекст большой европейской политики, что их изолированное изучение и описание становится уже невозможным.

Принято считать, что на советские предложения от 25 ноября 1940 г. (об условиях присоединения СССР к «оси Рим – Берлин – Токио») ответа не последовало. Это не совсем так, а точнее говоря – совсем не так. Первым по счету «ответом» было оглушительное молчание Берлина, фактически отказавшегося даже начать обсуждение этих условий. Стоит отметить, что 17 января 1941 г. Молотов счел возможным выразить послу Шуленбургу свое «дипломатическое недоумение» отсутствием какой-либо реакции Берлина на советские предложения, но и это ничего не изменило. Вторым, несравненно более весомым «ответом» стало официальное присоединение Болгарии к «оси» (1 марта 1941 г.) и ввод германских войск на ее территорию. Это произошло, несмотря на неоднократные заявления правительства СССР о том, что «оно будет считать появление каких-либо иностранных войск на территории Болгарии или в Проливах нарушением интересов безопасности СССР» (70, стр. 144). В тот же день, 1 марта 1941 г., Молотов вручил Шуленбургу ноту следующего содержания:

«1. Очень жаль, что, несмотря на предупреждение со стороны Советского правительства в его демарше от 25 ноября 1940 года, Германское правительство сочло возможным стать на путь нарушения интересов безопасности СССР и решило занять войсками Болгарию.

2. Ввиду того, что Советское правительство остается на базе его демарша от 25 ноября, Германское правительство должно понять, что оно не может рассчитывать на поддержку его действий в Болгарии со стороны СССР» (120, стр. 706).

Смысл и интонация, как видим, совершенно новые – а ведь еще менее года назад каждый новый шаг гитлеровской агрессии встречался в Москве пожеланиями «полной победы Германии в ее оборонительных мероприятиях…»

Кульминацией советско-германского противостояния на Балканах стали первые дни апреля 1941 г.

Кратко напомним основную канву событий. После того как Болгария под нажимом Берлина присоединилась к «оси», наступила очередь Югославии, правительство которой 25 марта подписало в Вене протокол о присоединении к Тройственному союзу. Однако уже в ночь с 26 на 27 марта в Белграде произошел военный переворот. Новое правительство генерала Симовича заявило о своем намерении дать твердый отпор германским притязаниям и обратилось с просьбой о помощи к Советскому Союзу. 3 апреля (т. е. всего через неделю после переворота) югославская делегация уже вела в Москве переговоры о заключении договора о дружбе и имела встречу с самим Сталиным. Несмотря на то что Германия через посла Шуленбурга довела до сведения Молотова свое мнение о том, что «момент для заключения договора с Югославией выбран неудачно и вызывает нежелательное впечатление», в 2:30 ночи 6 апреля 1941 г. советско-югославский договор был подписан.