«Упреждающий удар» Сталина. 25 июня – глупость или агрессия?

Планы подготовки высшего комсостава настойчиво выполнялись. «В марте под руководством заместителя наркома обороны генерала К.А. Мерецкова в округе проводилась большая многодневная оперативная игра», – пишет в своих воспоминаниях бывший командующий Ленинградским округом М.М. Попов (194. стр. 32). Полевая поездка с участием штабов Ленинградского, Орловского и Уральского округов также была в действительности проведена Генштабом в период с 13 по 20 марта. Как и следовало ожидать, в ходе поездки отрабатывалась тема «Наступательная операция зимой» (34, стр. 405). О задачах, решаемых в ходе состоявшихся окружных и армейских полевых поездок, можно узнать, даже не обращаясь к секретным архивам, «плащам и кинжалам». В изданной в 1968 г. официальной истории «Ордена Ленина Ленинградского военного округа» читаем: «Поучительно проходили полевые поездки на Карельском перешейке и Кольском полуострове, в ходе которых изучался характер современной наступательной операции и боя в условиях лесисто-болотистой местности (выделено мной. – М.С.) в масштабе армии, корпуса и дивизии…» (154, стр. 149)

Начиная с середины апреля, совершенно синхронно с демонстративным изменением в советско-германских отношениях, началось неожиданное потепление и на «финском направлении». В Финляндию вернулся, наконец, посол Советского Союза, причем это был уже новый человек: вместо Зотова, который усердно исполнял роль «злого следователя», в Хельсинки прибыл «добрый и покладистый» Орлов. Товарищ Орлов, видимо, так очаровал финских политиков, что даже много десятилетий спустя профессор М. Йокипии пишет: «С приездом нового посла Орлова открылся совершенно новый этап взаимоотношений». Больших успехов якобы достиг и работавший под дипломатической «крышей» резидент советской разведки в Финляндии Е.Т. Синицын. Если верить его собственным мемуарам и опубликованным донесениям советской разведки, в Москве чуть ли не со стенографической точностью получали отчеты о заседаниях правительства Финляндии, а загадочные неназванные «видные политические деятели Финляндии» служили у Синицина «на посылках», как золотая рыбка у глупой старухи (156, 157). Увы, события 25 июня 1941 г. показали почему-то полную неосведомленность советского командования о реальном состоянии и дислокации финских и немецких войск, причем именно эта неосведомленность используется некоторыми современными историками в качестве «уважительной причины», оправдывающей совершенно неадекватные действия Красной Армии… Но к этому вопросу мы еще вернемся позднее.

Одновременно со сменой посла в Хельсинки радиостанция «Карело-Финляндии» прекратила подстрекательскую радиопропаганду на финском языке. Один из финских коммунистов-перебежчиков (см. Глава 2.2) писал по этому поводу: «Социал-демократы в восхищении и считают это уступкой со стороны Советского Союза, так же как и замену посла» (158). Более того, в апреле 1941 г. советское руководство довело до сведения Хельсинки, что оно уже не возражает против создания оборонительного союза Швеции и Финляндии! (34, стр. 172) 14 мая в Москву вернулся в качестве посла Финляндии Паасикиви. 30 мая 1941 г. Сталин пригласил в Кремль финляндского посланника и заявил ему дословно следующее: «Сделаю вам личную дружескую услугу. Дам 20 000 тонн зерна, половину которого Финляндия получит немедленно». И это обещание было выполнено – указанное количество зерна до начала войны поступило в Финляндию (46, стр. 221).

Разрозненную мозаику событий последних месяцев мира остается дополнить еще двумя примечательными фрагментами.