«Упреждающий удар» Сталина. 25 июня – глупость или агрессия?

Впрочем, несравненно более значимым было направление движения, а не его темп и организованность. Дальнейшие события (когда буквально через несколько дней после сосредоточения в районе Гатчины части 1 МК двинулись назад, ко Пскову и Острову) показали, что если бы темп марша был нулевым, то для пользы дела это было бы еще лучше. Тогда же, в первые дни войны, командование Северного фронта продолжало с упорством заведенной «музыкальной шкатулки» исполнять пункт за пунктом предвоенный оперативный план. Прорыв немецких танковых дивизий к Шауляю, Каунасу и Вильнюсу не оказал никакого видимого влияния на решения и действия советского командования в Ленинграде. Да и трудно сказать, знало ли командование Северного фронта о катастрофическом развитии событий в полосе Северо-Западного фронта (Прибалтийского военного округа)?

С позиций сегодняшнего дня вопрос этот звучит дико, и тем не менее 24 июня, на третий день войны, штаб Северного фронта отдал Боевое распоряжение № 5. Пункт 3 этого документа воспринимается сегодня только как образец «кладбищенского» юмора: «Опыт первых дней войны показал, что в борьбе с немцами огромную роль играет инициатива комсостава. Благодаря проявленной инициативе удалось остановить наступление немецких войск на западном и юго-западном фронтах, за исключением одного участка, где немцам удалось продвинуться до 20 км благодаря огромному превосходству в силах» (223).

Повторим еще раз – это не текст передовицы из районной многотиражки. Это Боевое распоряжение штаба фронта.

Документ с грифом «сов. секретно», которым командиры армий, корпусов и дивизий должны были руководствоваться в своих практических действиях. Стоит отметить и то, что документ этот появился, вероятно, в ходе определенной борьбы мнений. От руки (предположительно – заместителем начштаба фронта, генерал-майором Тихомировым) внесены два красноречивых исправления. После слов «удалось остановить» от руки вписано: «Почти повсеместно».

Слова «за исключением одного участка» зачеркнуты и вписано: «На отдельных участках». Но и с этой правкой картина трагических событий на западных границах была искажена до неузнаваемости. Утешая (или обманывая) себя и своих подчиненных, командование Северного фронта продолжало отрабатывать пункт за пунктом уже безнадежно устаревший предвоенный оперативный план.

Не успела еще 163-я моторизованная дивизия сосредоточиться в районе Гатчины, как из штаба Северного фронта поступило (в 14:30 24 июня) Боевое распоряжение № 5: «В 17:00 24.6.41. дивизии выступить из занимаемого района и сосредоточиться в районе Сями, Педрисе, Раквере. По прибытии в указанный район установить наблюдение за Финским заливом по северному берегу Эстонской ССР. Основная задача – не допустить высадки морского и воздушного десанта на этом участке» (216). Еще раньше, 22 июня (время в директиве не указано), 191-я стрелковая дивизия, входящая в состав резервов командования Северного фронта, получила приказ «немедленно выступить походом и занять для обороны участок южного побережья Финского залива от Нарва до порт Кунда» (217). Предусмотренная в довоенном Плане прикрытия Ленинградского округа – и ставшая совершенно абсурдной в реально сложившейся ситуации – оборона эстонского побережья от «морских десантов противника» продолжилась и дальше.

В 5 часов утра 26 июня Боевым распоряжением № 8 штаба С.ф. бронепоезд № 60 был отправлен на участок Нарва – Таллинн (218). 26 июня в 7:45 командир 1 МК получил Боевое распоряжение № 8 штаба СФ, в соответствии с которым ставилась задача «один танковый батальон «Т‑26» отправить в Эстонскую ССР на станцию Тапа (между Раквере и Таллинн. – М.С.) (219). Приказ был выполнен, и в 10:40 27 июня 3-й танковый батальон 25-го танкового полка (163 мд) был отправлен по ж/д на ст. Тапа (220).