Упрямая Золушка

— Это секретная информация, — ответила она немного более резким тоном, чем хотела бы. — Кроме того, — смягчила она свои слова улыбкой, — как ты думаешь, почему меня прозвали Бесшабашной Трейси?

— В самом деле, почему? Тут требуется расследование. Но я глубоко сомневаюсь, что в понедельник утром с руководством балетной ассоциации будет встречаться Бесшабашная Трейси.

— Правильно, — согласилась она, довольная собой. — В понедельник я буду представлять из себя правильно подобранную смесь из воспитания, очарования, находчивости и…

— Смирения? — мрачно закончил Делано.

Трейси рассмеялась:

— Конечно.

— Ты внушишь им трепет, я уверен. Значит, понедельник — великий день. Скажи, а надолго ты задержишься в нашем прекрасном городе?

Странно, но этот вопрос ошарашил ее, словно она получила удар кулаком в живот. «Может быть, только до вторника», — подумала она. Но тотчас собралась и бойко ответила:

— Все, хватит личных вопросов. И если ты настаиваешь на написании этого таинственного письма, то давай поскорее покончим с ним. Мне еще массу всего распаковывать.

— Ты уверена, что это так таинственно? — поддразнивая, проговорил Делано. Потом взял из стоявшего позади нее стаканчика с карандашами и ручками фломастер и вложил его в руку Трейси. — Готова записывать?

Она в растерянности смотрела, как он пересек комнату и сел на диванчик рядом с Кэпом. Девушка покачала головой и подняла пачку бумаги.

— Знаешь, это нелепо. Она, то есть Эстелл, сразу же поймет, что писала какая-то женщина.

— Тем лучше, — убеждал ее Делано. — Эта леди, Эстелл, — до нее не сразу доходит, что хотят сказать, а нам ведь надо, чтобы она все уловила, верно?

Трейси, пожав плечами, раскрыла пачку бумаги.

— Как скажешь. Он рассмеялся:

— Как скажу? — Небрежно скрестив ноги, Делано принялся гладить кота. — Я хочу сказать, мисс О'Брайен, что это чертовски уютный диванчик. В нем утопаешь. Сейчас таких уже не производят, разве что за королевское вознаграждение. Неудивительно, что Кэпу так нравится лежать на нем. — Он посмотрел прямо ей в глаза. — Я бы даже сказал, что этот диванчик сделан специально для занятий любовью.

И снова Трейси почувствовала, что ее лицо заливается краской. Темные глаза мужчины бесстыдно скользили по ее телу, откровенно останавливаясь на некоторых местах. Черт возьми, ей очень повезет, если она выберется из этой ситуации живой и невредимой! Дрожащими пальцами она держала бумагу и фломастер, а сердце ушло в пятки, когда он обольстительно прошептал:

— У меня проблема, Трейси.

— Я не хочу об этом слышать, — с трудом произнесла она.

— Я пытаюсь понять, — говорил он, не обращая внимания на ее слова, — хочется ли мне, чтобы ты сидела здесь, со мной рядом, или нет. Если ты будешь рядом, то я не смогу любоваться твоими красивыми длинными ногами.

Трейси хотела откашляться, но это прозвучало так, словно ее душили.

— К тому же, — продолжал Делано этим сокрушительно-сексуальным тоном, — если ты будешь здесь со мной, мы так никогда и не напишем письмо.

Трейси с горящим лицом подняла глаза, а он лениво и многозначительно улыбнулся ей. В насыщенной электричеством тишине Трейси с изумлением наблюдала, как Кэп встал, потянулся и, громко и бесстыдно мурлыча, перебрался на колени к Делано. Несомненно, этот человек действительно опасен!

— Кажется, ты понравился моему коту, — наконец сказала она.

— И мне он понравился, — ответил Делано, гладя пушистый мех кота. — Я бы хотел забрать его к себе домой. Наверное, это означает, что мне пришлось бы забрать и тебя.

— А… он оставляет шерсть у тебя на костюме, — заметила Трейси.

— Ничего. Но моя домоправительница будет недовольна.

— А твоя жена? — спросила девушка.

— Трейси, — укоризненно проговорил он, — ты же не считаешь, что я имею подружку, плюс жену, плюс склонность к знакомствам с небрежно одетыми беглянками из тюрьмы…

— Отпущенными на свободу.

— Ну пусть. Нет, у меня нет пока жены, но я мог бы ею обзавестись.

Трейси нервно перебирала листы.

— Что ты хочешь написать этой Эстелл?

Он рассмеялся и задумчиво погладил подбородок.

— Можно начать со слов: «Дорогая Эстелл…»

Трейси начала писать.

— Весьма оригинально. — Она с подозрением взглянула на Делано. — А скажи, какая она, эта Эстелл?

— О, надутая, с претензиями.

Девушка хихикнула.

— Я предпочитаю женщину в истертой махровке и теннисных туфлях времен Великой Депрессии.

— Эй, оставь в покое мои туфли. А то мне уже начинает казаться, что они тебе и в самом деле не нравятся. Ладно, что дальше — после «Дорогая Эстелл»?

— Дай-ка подумать… — Он скрестил руки на затылке и нахмурился. Кэп, лишенный внимания, мяукнул, и Делано снова принялся гладить того по шелковистой голове. — Так… дорогая Эстелл… А ты успела записать?

— Да, — резко подтвердила она.

— «Дорогая Эстелл… Спасибо за подарок на день рождения. Как мило, что ты вспомнила о моей старой футбольной травме и прислала мне массажную насадку на душ…»

— Она прислала тебе насадку? — с недоверием переспросила Трейси. — Сколько тебе лет? Ты играл в футбол?

— Отвечаю на твои вопросы по порядку — да, тридцать и да. Теперь мы можем продолжать, Трейси?