Упрямец Керабан

— А ты проводишь меня к ней? спросил Сохар.

— Когда потребуется...

— Ты держишь свое слово,— кивнул Харриг,— а мы сдержим наше. Сумма, обещанная тебе, будет удвоена в случае успеха.

— Все будет в порядке, — заверил хозяин таверны, который, как истинный левантинец, видел в этом опасном предприятии лишь возможность сорвать хороший куш[392].

— Когда Хаджар ждет нас? — спросил Сохар, вставая.

— Между одиннадцатью вечера и полуночью.

— Лодка будет на месте гораздо раньше,— сказал Сохар.— Мы возьмем брата на борт и отвезем к марабуту, где уже ждут оседланные лошади.

— Там вас никто не увидит,— сказал левантинец.— Берег совершенно безлюден в этот час, до утра можете быть спокойны.

— А как же лодка? — спохватился Хореб.

— Оставьте ее на песке, я потом заберу,— ответил хозяин таверны.

Оставался лишь один нерешенный вопрос.

— Кто из нас поедет за Хаджаром? — спросил Ахмет.

— Я, — ответил Сохар.

— И я с тобой! — воскликнула его мать.

Сохар покачал головой.

— Нет, матушка, нет. Нас с Харригом вполне достаточно. А то, если мы кого-нибудь встретим, вас могут узнать. Ждите у марабута.

Хореб и Ахмет пойдут с вами. А мы возьмем лодку и привезем брата.

Сохар был прав. Джамма поняла это и спросила только:

— Когда же нам надо расстаться?

— Сейчас же, — ответил Сохар. — За полчаса вы доберетесь до марабута. Мы на лодке будем у крепостной стены еще раньше; за углом бастиона нас не заметят. А если брат не появится в условленный час... я попытаюсь... попытаюсь пробраться к нему...

— Да, сынок, да! Ведь если ему не удастся бежать сегодня ночью, мы больше не увидим его никогда... О! Никогда!

Итак, час настал. Хореб и Ахмет вышли первыми и стали спускаться по узкой улочке к рынку. Джамма шла следом, прячась в тени, когда навстречу попадались прохожие. Случай мог столкнуть ее со старшим сержантом Николем, и она боялась быть узнанной. За пределами оазиса опасность миновала. Следуя вдоль подножия дюн, путники не встретили ни одной живой души до самого марабута.

Выждав немного, Сохар и Харриг в свою очередь вышли из кабачка. Они уже знали, где находится лодка, и предпочли, чтобы левантинец их не провожал: какой-нибудь запоздалый прохожий мог узнать и его.

Было около девяти. Сохар и его спутник поднялись к крепости и обогнули ее с южной стороны.

Все было спокойно; любой шорох был бы слышен издалека в этой тишине и полном безветрии. Стояла непроглядная тьма; небо по-прежнему было затянуто плотными облаками.

Только выйдя на берег, Сохар и Харриг услышали голоса. Мимо них проходили рыбаки: одни возвращались с уловом, другие направлялись к лодкам, чтобы выйти в залив. Там и сям тьму прорезали, пересекаясь, лучи их фонарей. Подальше, в полукилометре, мощные огни «Шанзи» отбрасывали светлую дорожку на водную гладь.

Избегая встречи с рыбаками, Сохар и Харриг направились к стоящей дамбе[393] на краю порта. У подножия дамбы была привязана лодка левантинца. Харриг, как и было условлено, час назад приходил удостовериться, что она стоит именно в этом месте. Весла лежали на дне лодки; оставалось только отвязать ее и оттолкнуть от берега.

Когда Харриг уже потянул на себя канат, Сохар вдруг схватил его за руку. Со стороны крепости приближались двое таможенников, обходивших эту часть побережья. Они могли знать владельца лодки и, увидев около нее двух туарегов, заподозрить неладное. Выдать себя за рыбаков Сохар и Харриг не могли — рыболовных снастей у них не было, а таможенники наверняка поинтересовались бы, что они собираются делать с чужой лодкой. Не стоило возбуждать подозрений. Друзья притаились у края дамбы.

Они оставались в укрытии добрых полчаса; можно себе представить, каково было их нетерпение: таможенники явно не спешили уходить. Что, если они останутся здесь до утра? Но нет, побродив еще немного, оба наконец удалились.

Сохар бесшумно скользнул по песку и, как только силуэты непрошеных гостей растаяли вдали, махнул рукой своему спутнику.

Вдвоем они подтащили лодку к воде. Харриг первым вскочил в нее, Сохар, закинув канат на нос, вскочил тоже.

Весла были вставлены в уключины, и лодка заскользила по воде. Обогнув стрелку дамбы, она неслышно двинулась вдоль куртины.

За четверть часа Харриг и Сохар обогнули бастион и остановились у внешнего отверстия трубы, через которую Хаджар намеревался бежать.

Главарь туарегов был один в своей камере, где ему предстояло провести последнюю ночь. Часом раньше охранник ушел, заперев на два замка калитку примыкавшего к камере дворика. Хаджар выжидал с неистощимым терпением, столь свойственным фатали-стам-арабам; впрочем, он не терял самообладания ни при каких обстоятельствах. Разве не слышал главарь пушечный выстрел с «Ша-нзи» и не знал о прибытии крейсера и о том, что завтра на рассвете его увезут и он больше никогда не увидит родной Джерид? Как истый мусульманин, Хаджар был покорен судьбе, но все же в его сердце не гасла дерзкая надежда обмануть и саму эту судьбу. Он был уверен, что сумеет выбраться наружу по узкой трубе. Вот только не подведут ли товарищи? Удалось ли им достать лодку и будут ли они ждать его у стены?