Упрямец Керабан

Наступил вечер. Последние запасы еды кончились еще утром, а, как мы уже говорили, на острове ничего съедобного не было. На деревьях-скелетах — лишь жалкие остатки листвы, ни единого плода. И — ни единой птицы! Хоть бы какой-нибудь скворец попался, чтобы унять муки голода! Но нет! Бригадир Писташ подумал было о рыбе, которая может плавать в окружающих водах. Хотя чем ее ловить? Но муки голода ничто в сравнении с муками жажды. А утолить ее теперь было нечем — вокруг плескалась только соленая морская вода.

Примерно в семь тридцать, когда угасали последние лучи солнца, Франсуа вдруг произнес совершенно бесстрастным голосом:

— Дым...— и указал на северо-восток.

— Дым? — вскричал бригадир.

— Дым! — повторил Франсуа так же бесстрастно.

Все взгляды устремились в направлении, куда он указывал. Нет, ошибки не могло быть. Действительно, над водой курился дымок, отчетливо различимый на фоне неба.

Беглецы застыли в изумлении, боясь, как бы дым не исчез, а корабль, с которого он исходил, не прошел бы мимо теля. Итак, объяснения инженера оказались верны, а его пророчества сбывались быстрее, чем он предполагал. В ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое апреля воды залива прорвали хрупкую преграду, отделяющую их от котловины будущего моря и захватили восточную часть Джерида. Собственно с этого момента и началось сообщение между Малым Сиртом и Мельгиром по морскому пути, вполне судоходному.

Двадцать пять минут спустя после того, как был замечен дым, стала видна труба, извергавшая его, а затем показался и сам корпус корабля. Это был первый пароход, совершающий первый рейс в водах нового моря.

— Надо подать им сигнал! — закричал один из спагов.

Но как капитан и его товарищи могли дать знать о своем пребывании на эх ом острове? Достаточно ли высоко над водной гладью находились они, чтобы быть замеченными с борта корабля? К тому же ночь уже сменяла короткие сумерки, и вскоре в полной темноте исчез и дым, вселявший надежду в беглецов. Один из кавалеристов, совсем отчаявшись, выкрикнул зловещие слова:

— Мы погибли! Мы погибли!..

— Нет,— твердо ответил капитан Ардиган.— Наоборот, мы спасены. Наши сигналы, которые мало кто заметил бы днем, прекрасно видны ночью.— И добавил: — Поджигайте деревья!

— Есть, мой капитан!— одобрительно проревел Писташ.— Дельная мысль. Деревья будут гореть, как спички!

Тотчас же к веткам, валявшимся на земле, был поднесен огонь. И вскоре он охватил стволы деревьев, а затем — и верхушки. Яркие сполохи рассеяли мрак вокруг островка.

— Ну, если они не заметят огня,— закричал Писташ,— тогда на этом корабле одни слепые!..

Однако гигантский костер пылал не больше часа. Сухие деревья быстро сгорели, и, когда последние отблески огня погасли, беглецы не знали, замечены ли они, приблизился ли корабль к телю или нет. Ведь никаких признаков того не было.

Остаток ночи прошел в напряженном ожидании. Наши герои отчаянно вслушивались в тишину, надеясь услышать гудок парохода, или шум работы винта, или плеск лопастей колес, бьющих по воде. Нет, тишина ничем не нарушалась.

Наступил рассвет. Что сулил новый день кучке людей на затерянном в морском просторе островке? Но как только растаяли сумерки, Писташ подскочил, как на пружинах.

— Он здесь! Он здесь! — заорал он, приплясывая от восторга и указывая на море. В подтверждение его слов залаял Козырный Туз.

Ошибки не было. В двух милях от теля на волнах покачивался небольшой корабль. Капитан его заметил пламя среди моря и взял курс на него. Но из осторожности решил не подходить близко, кто знает, какая тут глубина и нет ли подводных камней, а бросил якорь и всю ночь простоял в ожидании рассвета.

Капитан Ардиган и его товарищи приветствовали своих спасителей радостными криками. В ответ им донесся знакомый голос лейтенанта Вийета, а затем и сержанта Николя. Они находились в лодке, которую спустили с борта судна, чтобы плыть на остров. Корабль же, который прибыл на помощь нашим героям, был сторожевиком и носил название «Бенассир». Он нес службу у берегов Туниса и первым решился разведать, что творится в новом море.

Через несколько минут лодка причалила к берегу островка. Друзья бросились друг другу в объятия, а Козырный Туз, переполненный радостью, прыгал вокруг хозяина, норовя лизнуть его в нос. Николь с трудом узнал Франсуа в обросшем неопрятном человеке, который, ступив на палубу корабля, первым делом потребовал бритву и стал приводить себя в порядок.