Упрямец Керабан

— Они будут у вас, — продолжала властная курдчанка, — и я сама позабочусь, чтобы вы их отрастили.

— Бедный господин ван Миттен, — прошептала Амазия, вознаграждая его добрым взглядом.

— Все это кончится диким смехом, — повторяла Неджеб, в то время как Бруно качал головой, подобно вестнику зла.

На следующий день, 20 сентября, двинувшись по римской дороге, которую, как говорят, Лукулл построил, чтобы соединить Анатолию с армянскими провинциями, маленький отряд оставил позади себя деревню Аптар, затем, к полудню, поселок Орду. Путь здесь пролегал невдалеке от великолепных рощ — по склонам холмов в изобилии виднелись разные породы дуба, граба, вяза, платана, сливы, оливы, можжевельника, ольхи, серебристого тополя, граната, белой и черной шелковицы, ореха и сикомор. Виноградные лозы, столь же часто встречающиеся здесь, как плющ в умеренных странах, обвивали деревья до самых верхушек. И ко всему этому еще и боярышник, барбарис, орешник, калина, бузина, мушмула, жасмин, тамариск, шафран с голубыми цветами, ирисы, рододендроны, скабиозы, желтые нарциссы, асклепиады, мальвы, кентавры, левкои, восточные ломоносы и т. д. И дикие тюльпаны, да, тюльпаны, при взгляде на которые в ван Миттене пробуждались все инстинкты садовода-любителя, хотя, казалось бы, вид этих растений должен был навести его на неприятные воспоминания о первом браке. Правда, теперь существование первой госпожи ван Миттен служило гарантией против брачных притязаний второй. Какое счастье, что он был женат уже раньше!

После того как миновали мыс Ясун Бурун, проводник направил караван мимо развалин города Полемониума к поселку Фатса, где путники и лошади проспали сладким сном целую ночь.

Ахмет, постоянно находившийся настороже, не обнаружил до этого момента ничего подозрительного. За время прохождения пятидесяти с небольшим лье после выезда из Трапезунда господину Керабану и его спутникам вроде бы ничего не угрожало. В течение всего пути малоразговорчивый проводник не давал повода для подозрений. И все же Ахмет испытывал к этому человеку определенное недоверие, которое не мог подавить в себе. Поэтому племянник Керабана не пренебрегал ничем, что могло обеспечить безопасность, и старался ничего не упускать из виду.

На следующий день на заре путники покинули Фатсу. К полудню они оставили справа от себя порт Унье и его судостроительные верфи в устье древнего Ойнуса. Затем дорога шла по огромным, завоеванным коноплей равнинам до самой Чаршамбы, где легенда помещает племя амазонок [326]и огибала прибрежные отроги и мысы, покрытые развалинами. После полудня проехали поселок Терме, а вечером остановились для ночевки в Самсуне, древней афинской колонии.

Самсун — важный пункт восточного Черноморья, хотя его рейд не очень надежен, а порт в устье Ешиль-Ирмака [327]недостаточно глубок. Тем не менее торговля здесь ведется оживленная. Отсюда в Константинополь отправляют арбузы, обильно произрастающие в окрестностях. Старый форт [328], живописно расположившийся на побережье, был бы мало полезен в случае нападения с моря. Исхудавший Бруно все же решил, что водянистые арбузы, которыми угощались господин Керабан и его спутники, не смогут подкрепить его, и отказался есть их. Таким образом, добрый малый, уже потерявший в своей дородности, нашел способ похудеть еще больше. Даже Керабан вынужден был признать это.

— Ничего, — утешительно говорил он ему, — мы приближаемся к Египту, и там Бруно, если пожелает, сможет выгодно запродать себя.

— Это как же? — спросил Бруно.

— Продав себя в качестве мумии.

Ясно, что подобные высказывания не могли понравиться злосчастному слуге и он желал господину Керабану какого-нибудь происшествия, еще более прискорбного, чем вторичная женитьба его хозяина.

— Но вот увидите, — бормотал он, — что с этим турком ничего не случится и все несчастья падут только на нас, христиан.

И действительно, господин Керабан чувствовал себя отлично, а его хорошее настроение не пропадало с тех пор, как он увидел, что все его планы осуществляются в наилучших условиях.

Ни деревня Милич, ни Кизил, пересеченный по понтонному мосту 22 сентября, ни Герзе, куда прибыли на следующий день к полудню, ни Чобанлар не остановили упряжку, не считая небольшого времени, необходимого для отдыха. Господин Керабан не отказался хотя бы на несколько часов посетить расположенную немного в стороне Бафру, где осуществляется широкая торговля тем самым табаком, «тайсы», или пачки, которого, упакованные между длинными деревянными планками, заполняли его магазины в Константинополе. Но для этого пришлось бы сделать крюк в десяток лье, и Керабан счел более разумным не удлинять и без того еще долгий путь.

Вечером 23 сентября маленький караван без помех остановился в Синопе, у границы собственно Анатолии.