Упрямец (СИ)

Пока всё шло как надо. Стоило немного подкорректировать данные, и эксперимент можно было продолжить. Правда, действия Джона и нетипичная реакция собственного организма сильно выбили из колеи, но Шерлок совершенно точно знал – он справится, а значит, и Джон тоже. У них всё получится.

***

Каким образом Джон попал в свою комнату, он не мог объяснить, но только запершись на все засовы, почувствовал себя в относительной безопасности. Стянув парадный костюм и с силой зашвырнув ненавистную тряпку в угол, он направился в ванную. Даже часовое принятие душа и раскрасневшееся от бесконечного намыливания кожа не помогли исчезнуть мерзкому ощущению грязи, которое появилось у него после такого позора.

Гораздо позже Джон валялся на кровати, рассеянным взглядом изучая потолок. Он не слышал ни громкого звонка в дверь, ни сигналов принятых сообщений, ни криков под окнами. Бывший друг старался достучаться до него любыми возможными способами, но Джон был просто не готов выслушивать очередное враньё. Плевать на какие жертвы пошёл Лестрейд, чтобы оказаться за тем столом и каковы были его мотивы. Главное - это невероятная тупая боль и ощущение потери, которое поселилось в сердце Джона, стоило разглядеть на экране знакомую светлую макушку.

Уткнувшись носом в подушку, юноша пытался найти разумные оправдания мотивам, толкнувшим Грега и Шерлока на предательство, но не находил их. Всё говорило о том, что розыгрыш был подстроен заранее: вызывающее поведение Джима, показательное хвастовство Шерлока, странные намёки Адлер. Это означало, что теперь вся школа будет потешаться над глупым Сабом, возомнившим, что можно вот так запросто завладеть вниманием будущего Капитана. Джон застонал. Какой позор.

Было невыносимо больно не только от унижения сговорившихся за его спиной доминантов, ведь в них изначально были заложены качества, дающие право повелевать чересчур упрямыми Сабами, но и от внезапного предательства лучшего друга. Теперь Джону стали понятны многие поступки Грега, раньше казавшиеся совершенно нелогичными. Но зачем нужно было публично унижать его? Неужели из-за Адлер? Джон мысленно задавал себе тысячи вопросов и не находил на них ответов, постепенно погружаясь в депрессию ещё глубже.

Пролежав пластом двое суток, он так и не смог собраться духом, чтобы выйти на обед, поэтому пропустил все обязательные лекции, приуроченные ко Дню Выбора, до которого оставалось всего несколько дней. Есть не хотелось, говорить тоже и только болезненное зудящее ощущение, поселившееся в груди, не давало спокойно отдохнуть. Он медленно передвигался между кроватью и ванной комнатой, находясь где-то на грани яви и сна. Постепенно неприятное чувство усилилось, грозясь перерасти в невыносимую вспышку боли.

Как истинный Саб, он догадывался о природе своей странной болезни, очень походившей на банальную депрессию, но не знал, как исправить положение. Все мысли теперь занимал только Шерлок, умудрившийся своим ужасным поступком вызвать в Джоне нормальную сабмиссивную реакцию молодого неокрепшего организма – принадлежать, подчиняться, получать удовольствие только по приказу. Тело было объято пламенем из-за неудовлетворённости, невозможности получить нормальную разрядку. Джон, закопавшись в ворох грязных простыней, упивался жалостью к себе, понимая, что с каждым днём положение становится лишь хуже.

Как ни странно, но кроме Грега его больше никто не беспокоил. Казалось, все вот так запросто забыли о глупом Сабе возомнившем себе невесть что. Джон почти отчаялся. Перед глазами всё время возникали картинки с выпускного вечера: разговор с Джимом, танец и Шерлок. Последний вообще не покидал мыслей Саба, комментируя в голове своим вкрадчивым бархатным голосом все его действия: от натягивания новой чистой пижамы, до банального похода в туалет. Джон просто сходил с ума. Он уже тысячу раз проклял себя за опрометчивый поступок, выставивший его полным идиотом, но всё равно старался оправдать действия Шерлока. Эти воображаемые руки и восхитительные пальцы заставляли Саба извиваться на смятых простынях, прогоняя ненавистные фантазии, а отдающий приказ низкий баритон, звучащий в голове, вызывал болезненный спазм, не позволяющий получить долгожданную разрядку. Джон был постоянно возбуждён, член сочился смазкой и ныл, но оргазм не наступал, и к концу второго дня он готов был лезть на стенку от неудовлетворённости.

В очередной раз вынырнув из своих грязных снов, Джон нашёл в себе силы доползти до ванной, чтобы принять наконец душ, надеясь, что от него станет хоть немного легче. Не глядя набрав на панели нужную температуру, он вздрогнул, когда сильный напор холодной воды заставил кожу гореть ещё сильнее, пальцы свело, а от внезапной вспышки боли подкосились ноги. Джон рухнул прямо на скользкий пол. В голове сильно зашумело, перед глазами поплыли разноцветные круги, видимо, сказывалось трехдневное голодание и нервное истощение. Из-за всей этой возни он даже не заметил, как неслышно отъехала дверь в ванну, только почувствовал, как сильные руки подняли его в воздух.