Читаем Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934) полностью

Оно прекрасно и высоко,Живое небо января.От стран роскошного востокаПрикочевала к нам заря.И над горами, надо льдамиЗимою скованных бреговЛегла воздушными волнами,Вовек не ведавшими льдов.16 января 1930

XVIII. «Наверно, вот в таких краях…»

Наверно, вот в таких краяхСвои венки найдут поэты:Всё горы, горы и в горах —То дуб, то ель, да лип букеты.Свергаясь долу, путь гремитПод перегруженной телегой,А там вдали как ясен вид,Какой он дышит вольной негой.Ручьи колей рекой слились,Уж ночь в долу благоуханном,Да, переваливая высь,Недавний дождь ползет туманом.19 июня 1930

XIX. Тайфун («Нам небом послан был тайфун…»)

Нам небом послан был тайфунЧтоб духом мы не упадали,Чтоб мы не ослабляли струнВ немом бездействии печали,Чтобы не жались, как рабы,Под дикие раскаты громаИ вдохновение борьбыНам было близко и знакомо.18 июля 1930

XX. Твоя скала

Два камня на распутьи влажном.Мы сели там в вечерний час,И волны с грохотом протяжнымБросались в сумерках на нас.Я снова здесь. Раздумья полный,Один я над водой стою,И горько всхлипывают волны,Взбираясь на скалу твою.12 декабря 1930

XXI. Опорная, 18[1]

Поникла ветхая ограда,И от ворот одни столбы,Но буйны плети винограда,Как победившие рабы.Да тучи бледного жасмина,Освобожденного от пут,Как одиночества картина,Участье путника зовут.23 июня 1930

XXII. Марина

Люблю басовые тонаС утра встревоженного моря,Когда на всем его простореГудит и рушится волна.Как будто линия штыков,Неотразима в дружной силе,Встает и в брызгах снежной пылиМарш-марш на приступ берегов.4 мая 1931

XXIII. Владивостоку

Есть красота в тебе живая,Когда и с шуйцы, и с деснойЛазурь задвинет золотаяТебя хранительной стеной.И широко и необъятноПо зыби млеющих прохладРассыпят огненные пятнаВесна и вечер и закат.27 мая 1930

XXIV. Нарцисс

Уж город все свои огниЗажег на всех террасах горных,И в море теплятся они,Как перлы средь утесов черных.И с негой каменный НарциссНад морем замер до рассвета,И звезды мира собралисьВ урочный час кругом поэта.3 января 1931

XXV. «Забуду ль я вот эти горы…»

Забуду ль я вот эти горыВ туманный, ранний утра час,И бухты свежие просторы,И чаек крик, – забуду ль вас?Иль при конце моем печальном,Пред тем, как ступит жизнь во тьму,Я вас, хотя б в виденьи дальном,С тоскою сердцем обойму?10 декабря 1930

Миги

I. Цветы

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное