Читаем Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934) полностью

Ты знаешь ли вечную книгу – как чаша безбрежная вод,Она за страницей страница, грозя и лаская, течет.И сколько в ней страсти и скорби, как темен и внятен язык,То кличет, как юноша резвый, то стонет, как вещий старик.И каждый ту книгу читает, но трудно в ней смысл разгадать,И строго на ней почивает перста неземного печать.Бежит за страницей страница – торопится отдых и труд,И люди ту вечную книгу дорогою жизни зовут.Ты знаешь ли книгу иную – как осени бледной цветы,Как тихие старые птицы, поникли немые листы.Раскроется ветхая книга, и шелест не слышен листов,И веет тоскою и мраком от странных, загадочных слов,От стольких туманных загадок, от стольких холодных улик,И сердце томит и волнует двузначущий книги язык…Скользит за страницей страница, торопится отдых и труд,И смертью ту старую книгу усталые люди зовут.1900

На склоне дня

I. «На склоне дня прекрасней день…»

На склоне дня прекрасней день,Под вечер жизни глубже радость,Таит последняя ступеньНеиссякающую сладость.Без содроганий, без борьбыСтупи на край иного брега, —Там есть непознанная негаПод вечным пологом судьбы.6 января 1930

II. «Помнишь, липа цвела, и далекая родина снилась…»

Помнишь, – липа цвела, и далекая родина снилась;Даль в закате лиловом была так устало светла;Ты со мной у окна в мимолетной отраде забылась;           Помнишь, – липа цвела…Помнишь, – липа цвела, и задумчивый запах и свежийВеял детством забытым и светлым простором села,Веял легкою грустью любимых, родных побережий…           Помнишь, – липа цвела…22 ноября 1926

III. «Сны мои стали иные: все темные горы, да моря…»

Сны мои стали иные: всё темные горы, да моряЧудные волны и вдаль парус бегущий, как тень.Точно я странником стал великого божьего мираИ тороплюсь оглядеть страстно его красоту,Или какая-то власть предо мной открывает заранеНеотразимой судьбы душу смущающий путь.23 декабря 1926

IV. «Хоть и жизнь прожита, но под эти дрожащие звуки…»

Хоть и жизнь прожита, но под эти дрожащие звукиМне не хочется, нет, и помыслить о близкой разлуке.Мне не хочется, нет, с этим нежным волненьем проститься,Мне не хочется, нет, одному и в гробу очутиться.Все мне мнится, и там мне послышится голос твой милыйИ во мне оживут молодые, весенние силы,И под ясные звуки душа не захочет расстаться,И потянет и к свету, и к жизни, и к счастью прижаться…15 января 1928

V. «Молчу, безмолвствую. Но если…»

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное