Читаем Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934) полностью

Забыть подъем в крутую туГлухую улицу забытьКругом немую пустоту,Забыть ту позднюю мечту,           Забыть, забыть.Забыть тот бледный полусветДалекой пары фонарей,Забыть тот шепотный привет,Забыть бессонницу и бред,И серый медленный рассвет           Сквозь щель ставней.20 августа 1927

53. «О, сердце, погоди немного…»

О сердце, погоди немного:Последний труд, последний вздох,А там последняя дорогаВ последний тихий уголок.28 августа 1927

54. «Опять тоска, опять сомненье…»

Опять тоска, опять сомненье:Да надо ль было столько слез,Чтоб над могилой упоеньяОдин лишь горький терн возрос.Чтоб из всего, что так манилоИ обещало столько нег,Один лишь стон погасшей силыДуше запомнился навек.13 сентября 1927

55. «Как ярки алые цветы…»

Как ярки алые цветыОсенней астры, как усталыЕе ревнивые мечтыПро шумный сад, про сумрак алый.Как грезы скудные вдалиВ глухом скрываются тумане,Лишь отголоски донеслиПустынный вздох больных желаний.15 сентября 1927

56. «Черные жгучие очи, какою вы тайною думой…»

Черные жгучие очи, какою вы тайною думой           В этот сияющий день позднего лета полны?Снится ль вам пламенный вздох былого, античного мира,           И виноградника зной, и виноградника кровь?Или пленилися вы иным опьянением страстным           Пред золотым алтарем, в набожном хоре белиц?23 сентября 1927

57. «Не думай, друг, что я пылаю…»

Не думай, друг, что я пылаю:В чужой восторг я рад вникатьИ за тобой к былому маюС отрадной болью улетать.Верь: в наши дни пустых блужданийЕдино свято лишь оно —Всеискупающих страданийЖивотворящее зерно.24 сентября 1927

58. «Цвел для меня золотистый мой май…»

Цвел для меня золотистый мой май           В заросли тихого рая.Звезды шептали: молчи и внимай!           Пел соловей, не смолкая.Пел соловей; над заросшим прудом           Бледные тени бродили…Бледные тени в запущенный дом           Вместе со мной заходили.Пел соловей, и струила луна           Столько дрожащего света…В эти мгновенья ночей тишина           Точно искала поэта…Точно искала с мольбою певца           И для него из бокалаСветлой зари и весны без конца           Песен и слез изливала…24 сентября 1927

59. «Бывают люди – песнопенье…»

Бывают люди – песнопенье:С душою звучною, как строй,Они, как светлые виденья,Проходят темною землей.И речи их – родник наук,Высокой мысли мир согласный,И ни один неверный звукНе помрачит их лиры ясной.26 сентября 1927

60. «Робкий намек на томящее чувство…»

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное