Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

7. «Я уходил, тревожный и печальный…»

Я уходил, тревожный и печальный, —
Ты всё в толпе, ты всё окружена,
Напрасно ласки жаждала прощальной
Моя душа, смятения полна.

Пустым речам, моей не видя муки,

Внимала ты, беспечная, смеясь.
Вокруг тебя порхали вальса звуки
И нежная мелодия вилась.

Но где от лип темней ложились тени,

Где ключ журчал невидимой струей,
В тоске любви, в тревоге и смущенье,
Твой легкий шаг узнал я за собой.

Любимые напевы покидая,

Из шума зал блестящих ты сошла,
Как эта ночь, отраду обещая,
Как эта ночь, приветливо светла.

Ты вскинула сверкающие руки

На плечи мне, дрожа и торопясь,
А вдалеке пылали вальса звуки
И нежная мелодия лилась.

1899

8. «Если безмолвным и светлым волненьем…»

Если безмолвным и светлым волненьем
Взор твой сияет, о друг мой любимый,
Если румяным и милым смущеньем
Нежные щеки так знойно томимы;
Если прозрачная ночь голубая
Тихо волну осыпает звездами,
Если черемуха дышит над нами,
Белые кисти неслышно качая, —
Как мне признаться, и надо ль признанье,
Сладко томящее робкую душу?
Бледным ли словом живое молчанье
Царственной ночи безумно нарушу?

1898

9. Вечером

На мрамор резной водоема,
Звеня, набегает волна.
Одни мы, далеко от дома,
Нас нега сковала одна.

Нам веет вечерними снами,

Погасло мерцанье зари,
И крупными небо звездами
Усеяло ризы свои…

О, друг мой! душа отдыхает,

Сомнений в нет нет, ни тревог,
И месяц лучами ласкает
Задумчивый наш уголок.

1890

10. Вакханка

В забытом уголке покинутого сада,
Под свежим пологом поникнувших ветвей,
Вздыхает и поет лукавая наяда;
Звенит и плещется несякнущий ручей.
И, лик пленительный над влагою склоняя,
Всегда недвижная над вечным бегом вод,
В сияньи мрамора вакханка молодая,
Роняя тяжкий тирс, усталая, встает.
В час полдня знойного, когда оцепененье
И яркий сон царит на тихих берегах,
Люблю ловить следы борьбы и опьяненья
У девы каменной в загадочных очах…
Уж взору чудится – дыхание живое
Приподымает грудь и расторгает сон,
И жду – вот с уст ее, пронзительный, как стон,
Сорвется бранный клик: «Эван, эван – эвое!»

1898

11. У колодца

С гулом в глубокий кувшин набегает струя ледяная…
Милая дева, постой, – дай поглядеть на тебя!
Темные стрелы ресниц упали на гордые очи,
Темной змеею коса вьется на смуглом плече,
Хмурится круглая бровь, – и с трепетом дерзкий пришелец
Ждет… Ослепи же его молнией южных очей.

1895

12. «О друг мой! соловьи счастливее меня…»