Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 годы

Завоевательный характер лозунга – установление «нового порядка» в Европе немецкими политиками маскируется болтовней о необходимости продолжения борьбы с «международной плутократией», необходимостью «выкурить англичан отовсюду, где бы они не появились». Однако эта маскировка плохо скрывает программу порабощения народов, и широкие массы начинают все явственнее видеть и понимать грабительский характер» этого лозунга. Он, «во-первых, не встречает сочувствия и поддержки в широких массах самой Германии. Во-вторых, этот лозунг вызывает огромное недовольство и озлобление народов оккупированных стран и постепенное нарастание сопротивления захватчику. Захватническая, завоевательная политика Германии восстанавливает против нее не только народы оккупированных стран, но и лучшую часть немецкого народа…Понятно, что успехи германской политики и немецкой армии под лозунгом захватнической и империалистической войны, под лозунгом покорения и порабощения других народов, не могут быть сколько-нибудь прочными»[1659]. «Германская армия большая сила, которую нельзя недооценивать. Однако, по мере затягивания войны, военная мощь Германии ослабевает», – делался вывод в проекте директивы ГУПП[1660]. Все это развеивает миф о непобедимости германской армии.

Советское руководство в целом довольно верно оценивало военно-экономическое состояние Германии, чему способствовало посещение германских предприятий советскими военно-техническими комиссиями в 1939–1941 гг. Собственное обеспечение Германии такими видами стратегического сырья, как уголь, железная руда, нефть, медь, свинец, сера и серный колчедан, алюминий (бокситы), марганцевая руда, хромовая руда, шерсть, фосфаты, ртуть, слюда, составляло в 1939 г. всего 17,1—18,3 %, тогда как для СССР этот показатель составлял 82,5 %[1661]. Добыча нефти и сырьевые ресурсы Германии, хотя и пополнились после разгрома Франции и определенного наращивания производства, были ограничены. Например, созданных запасов горючего и каучука могло хватить лишь до осени 1941 г., а запасы цветных металлов не покрывали даже потребления, не говоря уже о действительных потребностях[1662]. Столь же напряженное положение сложилось в Германии с продовольствием. По данным германских исследователей, на период с 7 апреля по 29 июня 1941 г. (84 дня) каждый взрослый получил по 27 кг хлеба, 2,175 кг круп и макаронных изделий, 1,2 кг эрзацкофе, 5,6 кг мяса, 3,233 кг жиров, 0,75 кг сыра, 0,375 кг творога, 29 яиц, 4,05 кг сахара, картофель до 2 июня продавался свободно, после – по 7 кг на взрослого (на 28 дней). Средняя калорийность ежедневного пайка на человека снизилась с 3 000 калорий в 1936–1938 гг. до 2 445 калорий в 1940–1941 гг.[1663]. Экономика Германии в силу своих ограниченных возможностей не могла служить надежным фундаментом для борьбы за мировое господство в условиях затяжной войны[1664].

Определенное проникновение в советскую печать утверждений германской пропаганды об успехах германской экономики и мощи вермахта вызвало в мае – июне 1941 г. негативную реакцию советского руководства. Прежде всего это коснулось работ сотрудников Института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР и редакции одноименного журнала этого института, которые, по мнению секретариата ЦК ВКП(б), «в оценке важнейших вопросов современной мировой политики и мирового хозяйства занимает теоретически ошибочную и политически вредную позицию». Это выражалось в том, что эти сотрудники и редакция журнала «подхватили и популяризировали распространяемые фашистской пропагандой мифы об идеальной организации и непобедимости германской армии, о якобы организованном, плановом характере германского хозяйства, об улучшении продовольственного положения в Германии и увеличении в ходе войны ее экономических и военных ресурсов» и, «в известной мере, оказались на поводу у буржуазной пропаганды». Поэтому следовало реорганизовать институт[1665] и устранить подобные недостатки в советской пропаганде, усилив критику идеологии фашизма и измышлений германской пропаганды[1666].

Не подтверждается вышеприведенным материалом и версия о страхе советского руководства перед Германией и ее вооруженными силами, бытующая в отечественной историографии[1667]. В Москве считали Германию равноценным противником, который с военной точки зрения не имеет ничего особенного ни в танках, ни в артиллерии, ни в авиации. По мнению И.В. Сталина, военная техника Германии «отстает не только от нашей», но в отношении авиации ее начинает обгонять Америка[1668]. Подобный вывод отражает определенную недооценку состояния вермахта. Однако нельзя не отметить, что в отношении качества военной техники Красная армия действительно не уступала своему будущему противнику[1669].