Упущенный шанс Врангеля. Крым-Бизерта-Галлиполи

Одним из самых оригинальных способов было нападение на автомобиль императора с воздуха. Причем было два варианта: сбросить бомбу на автомобиль и спикировать методом «камикадзе». Авиационный вариант граничил с авантюрой, но о его пресечении царь начал готовиться еще в первые месяцы 1915 г. – ПВО Царского Села стала сильнейшей в России. Именно туда, а не на фронт отправляли первые автомобильные батареи 76мм зенитных пушек Лендера и 40мм зенитных автоматов Виккерса. Начальником сил ПВО («воздушной охраны») был назначен протеже Распутина полковник Мальцев. Конечно, эти батареи не смогли бы прикрыть наши войска на огромном фронте от Либавы до Дуная, но зато их боевое применение имело огромное значение как для конструкторов зенитных орудий, так и для разработки наставлений по зенитной стрельбе. Царское Село же было удалено на расстояние около 600 км от линии фронта. Ни в 1915 г., ни в 1916 г. у немцев не было самолетов, способных нанести удар даже по целям, удаленным на 300 км. Я уж не говорю, что кайзеру не было никакого резона бомбить царицу с Вырубовой и Распутиным.

Что же это? Очередной просчет генералов? Нет. Задранные в небо стволы Лендеров и Виккерсов всегда были готовы к встрече… своих самолетов.

Более реальным, чем авиационный, был железнодорожный вариант. Группа офицеров под командованием генерала Крымова поднимает по тревоге несколько подразделений и на переходе между Царским Селом и Петроградом захватывает царский поезд, вынуждает царя согласиться на отречение от престола.

Захват поезда намечался несколько раз, но все время переносился. Последний раз операция была перенесена на 1 марта 1917 г. Почему же срывалась операция? Причины были технического и морального характера. Конвой мог оказать сопротивление, а Николай II наверняка отказался бы подписать отречение подобру-поздорову. Вероятность 99 %, что захват поезда кончится так же, как и визит гвардейский офицеров в спальню Павла I.

Офицерам и генералам страна многое дает и вправе многое спросить с них.

Умные офицеры могли вызвать овации народа и поцелуи гимназисток как в 1905 г., так и в 1915 г. Кстати, в день отречения Николая II на вечернем балу в Петрограде великий князь Борис Владимирович на радостях танцевал запрещенное Николаем II танго.

Но увы, увы… Все всё понимали, все возмущались, «под пламенные тирады мы пили вино как воду», а вот перчаток пачкать никто не захотел. Вот все скопом и угодили под колесо истории. Над военными заговорщиками с середины 1916 г. начали смеяться обыватели обеих столиц. Вот характерная юмореска из газеты «Русская воля»:

Москва.Ну-с…

Петроград.Трус… А вы-с?..

Москва.Увы-с…

И вот генерал-лейтенант Крымов и полковник Врангель систематически обсуждают в штабе дивизии вопросы о дворцовом перевороте. А ведь это тягчайшее государственное преступление. Подслушал бы какой-нибудь вестовой и закричал: «Слово и дело государево!», и по законам военного времени петля обоим. Но Врангель и Крымов ничем не рисковали – об этом тогда болтали офицеры во всех штабах. Болтали и… ничего не делали.

Несколько слов стоит сказать о сослуживцах Врангеля по Уссурийской дивизии. Так, командир Приморского драгунского полка генерал-майор Сергей Иванович Одинцов с декабря 1917 г. служил в аппарате РККА, а с ноября 1919 г. командовал 7й армией, защищавшей Петроград от войск Юденича. Однако большинство офицеров полка оказались в рядах белых в Сибири и на Дальнем Востоке. Дело в том, что в конце 1917 г. вся дивизия бросила фронт и отправилась по домам на восток.

Адъютантом Врангеля во время командования Нерчинским полком был Григорий Михайлович Семенов, а подъесаулом служил барон Роберт (Роман) Федорович Унгерн фон Штернберг.

Первый из них с помощью японцев попытался стать правителем Дальнего Востока и произвел сам себя в генерал-лейтенанты. Захвачен Красной Армией в Хабаровске в августе 1945 г., осужден и приговорен к высшей мере, в 1946 г. повешен в Москве.

Ну а подъесаул, «барон», тоже сам себя произвел в генерал-лейтенанты, но пошел еще дальше и назначил себя, любимого, великим монгольским ханом и потомком Чингисхана. Выдан сообщниками большевикам и после публичного процесса 15 сентября 1921 г. расстрелян в Новосибирске.

Но мы отвлеклись, и я вновь предоставлю слово Врангелю:

«Я выехал в Петербург в середине ноября (1916 г.); несколькими днями позже должны были выехать офицеры, входившие в состав депутации…

В верхах, близких к Государю и двору, по-видимому, продолжали не отдавать себе отчета в надвигающейся грозе. Высшее общество и высшая бюрократия были, казалось, всецело поглощены обычными “важными” вопросами, кто куда будет назначен, что говорится в партии Великого Князя или Императрицы… Светская жизнь шла своей обычной чередой, и казалось, что кругом меня не участники грядущей драмы, а посторонние зрители.