Упущенный шанс Врангеля. Крым-Бизерта-Галлиполи

Геройская гибель ударных батальонов, составленных, большей частью, из офицеров, оказалась напрасной. “Демократизированная армия”, не желая проливать кровь свою для “спасения завоеваний революции”, бежала, как стадо баранов. Лишенные власти начальники бессильны были остановить эту толпу. Перед лицом грозной опасности безвольное и бездарное правительство как будто прозрело, оно поняло, казалось, необходимость для армии иной дисциплины, кроме “революционной”. Назначение генерала Корнилова главнокомандующим Юго-Западного фронта, вместо генерала Брусилова, назначенного незадолго верховным главнокомандующим, казалось, подтверждало это…

27го августа, имея надобность в каких-то указаниях, я проехал верхом в штаб армии. В штабе я застал большое волнение. Только что получена была телеграмма генерала Корнилова, где он, обращаясь к армии, говорил о “свершившемся великом предательстве…” (Телеграмма Керенского, объявляющая главнокомандующего изменником, была получена несколькими часами позже). Вместе с тем, ставкой приказывалось снять радио и не принимать никаких телеграмм от председателя правительства. Армейский комитет против последнего протестовал, его поддерживал и. д. генерал-квартирмейстера, “приемлющий революцию”, полковник Левицкий. Командующий армией генерал Соковнин и начальник штаба генерал Ярон казались совершенно растерянными. С большим трудом удалось мне получить копию с телеграммы главнокомандующего, причем командующий армией предложил мне не объявлять телеграммы этой впредь до выяснения обстановки и получения указаний от главнокомандующего фронтом генерала Щербачева.

Командующий армией не нашел в себе сил вступить в борьбу с армейским комитетом и отдал приказание полковнику Левицкому “с распоряжением о снятии радио повременить”. В то время как я, выйдя из штаба, садился на лошадь, полковник Левицкий с торжествующим видом объявил это стоящим тут же представителям армейского комитета. Я не сдержался и резко заявил полковнику Левицкому, что невыполнение приказа главнокомандующего при настоящих условиях считаю совершенно преступным и, что касается моего корпуса, то немедленно по прибытии в штаб отдам распоряжение о снятии радиостанции.

Часов в шесть вечера ко мне заехал генерал Одинцов, он сообщил мне о полученной армейским комитетом телеграмме Керенского, объявляющей Корнилова изменником. По его словам, командующий армией и начальник штаба совсем растерялись, и все распоряжения отдает полковник Левицкий, поддерживаемый армейским комитетом. Генерал Одинцов совершенно неожиданно предложил мне “поднять по тревоге корпус, арестовать штаб и вступить в командование армией”. Я мог только недоуменно развести руками.

Рано утром адъютант доложил мне, что дивизионный комитет 3й казачьей дивизии вызывает в дивизию членов дивизионного комитета 7й дивизии, что в 3ю дивизию прибыли представители армейского комитета и что генерал Одинцов, по требованию армейского комитета, задержал готовившуюся к отправке на погрузку 2ю бригаду 3й дивизии, которая накануне получила указание о направлении в Одессу».

В конце концов, после продолжительных митингов 3я дивизия решила поддержать Керенского, а в 7й дивизии так ничего и не решили. Сам же Врангель вновь отправился в столицу. В Петроградском военном округе, куда Врангель хотел получить назначение, места для него не нашлось, и барон отправился в ставку к генералу Духонину.

«Ставка эти дни была полна волнениями. Беспрерывно заседал армейский комитет. Генералы Духонин, Дидерихс и Вырубов не отходили от аппаратов Юза. Стало известно о движении генерала Краснова с 3 корпусом на Петербург, за ним должны были двигаться еще войска. Но уже через день заговорили об “измене генерала Черемисова”. В штабе главнокомандующего северным фронтом уже велась недостойная игра. Генерал Черемисов довольно прозрачно давал окружающим понять, что в ближайшие дни он готовится стать верховным главнокомандующим. Вызванные в Петербург правительством эшелоны были задержаны генералом Черемисовым в пути; казаки Уссурийцы стали брататься с большевиками. Еще раз в верхах армии появилась растерянность, нерешительность, предательство и трусость…