Упырь

Он завёл тонкую тетрадь на двенадцать листов, куда аккуратно вносил всё о вампирах, что казалось ему заслуживающим внимания. Листы были пронумерованы, на первой странице - оглавление. Например :

...Страница 4, третий абзац сверху :

"Стивен Кинг, "Участь Салема".

Орудия: кол осиновый, крест серебряный, распятие, чеснок, святая вода, серебряные пули, огонь.

Особенности: есть главный вампир, который делает вампиров из обычных людей. Если главного вампира убить, остальные умрут сами.

Логово вампира: старый заброшенный дом, в подвале гроб, где он спит днём..."

Или :

...Страница 3, пятый абзац сверху :

"Брэм Стокер, "Дракула".

Орудия: кресты, осиновый кол, святая вода, чеснок, огонь, серебро.

Особенности: главный вампир должен отдыхать днём в гнилой земле. Если землю освятить, то он должен будет искать новое убежище. Главный вампир гипнозом заставляет людей делать то, что он хочет. Чтобы стать вампиром, нужно выпить его крови..."

Колька сам выстрогал осиновые колья, целый набор. Они хранились у него под кроватью, а самый маленький - размером с перочинный нож, тонкий и острый, как бритва - под подушкой. На ночь он надевал на шею дедов крест, молился, стоя на коленях перед кроватью. Связка чеснока занимала своё место на оконной ручке. Колька стянул чеснок на кухне, у матери. В душе он сожалел, что пришлось пойти на кражу, но безопасность превыше всего...

Потому что упырь ждёт, когда он совершит ошибку.

* * *

Весна, принёсшая горе в севкину семью, наконец-то закончилась. Наступило лето. Убийцу Севки так и не нашли, дело сочли "глухарём", а родителям стандартно сообщили: ищем. Но даже мрачный Вадим Кристофорович махнул рукой. Стало ясно, что убийца ушёл. Сгинул. Затаился...

Как оказалось - ненадолго.

В конце июня, начале июля нашли ещё два обескровленных тела. У обоих на шее - два аккуратных прокола. В глазах застыл ужас. Рёбра одной из жертв сломаны, на руках синяки. Патологоанатом сделал заключение, что убийца обладал недюжинной силой - удерживал бьющуюся девушку в зверских объятиях, пока кто-то второй выпускал из неё кровь. Решили, что убийц было по меньшей мере двое. Какая-то секта. Сатанисты. Фанаты графа Дракулы. По-простому: вампиры.

Николай, сказал отец, ты уже взрослый, должен понять... После девяти вечера - как штык, чтобы сидел дома. Мы за тебя волнуемся. Хорошо, отвечал Колька, как скажешь, делать мне нечего, ночью по дворам шляться...

- Здравствуй, Коля... это я, не узнал? Отец Севы...

Мужик был пьян, от него несло жутким перегаром, одежда собрала всю грязь, какую только можно найти, волосы седые, неопрятными лохмами торчащие во все стороны, лицо измятое, безвольная складка губ, пустые глаза, из которых ушло ощущение жизни.

- Вадим Кристофорыч? - вскинулся Колька, не узнавая. Потом пригляделся да, это он. Отец Севы. Сломленный потерей. Упивающийся жалостью к себе и разделяющий эту жалость с бутылкой.

- Вадим Кристофорыч, что с вами? Вам помочь?

- Нет, Коля, нет. - он покачал головой. - Вырос ты, Николай, гляжу... Вытянулся, возмужал. А я... - он безнадёжно махнул рукой. - Я... как видишь. Алкаш. Забулдыга.

- Вадим Кристо...

- Помолчи, Николай. - попросил он, на глазах выступили слёзы, он вытер их грязным рукавом. - Я вот что хотел тебя спросить... Ты Севу моего видел?

- Вадим Кристофорыч, да я...

- Помолчи! Не перебивай взрослых... Не видел значит. А я вот - видел. Как похоронили мы его... Эх, Сева, Сева!... Приходит он ко мне, Николай, каждую ночь приходит. Бледный как смерть... Придёт и - молчит. Стоит, смотрит на меня - и молчит. А сам босой, ноги грязные. Я уж ему: мой, Сева, ноги, мать заругается! А он глухо так, словно простуженный: не могу, отец... И стоит смотрит. Страшно мне, Николай! Как есть страшно! Он ведь, бляха муха, за мной приходит... Пошли, отец, говорит - тебя ждут! Где ждут, зачем ждут? спрашиваю. Молчит. Эх, Сева, Сева... прости ты меня, горемычного... не уберёг я тебя... не уберёг.

* * *

Шестнадцатого июля Колька нашёл дом.

Дом соответствовал всем параметрам: старый, заброшенный, мрачный, в стороне от остального жилья. Тропинка к дому заросла, сам он просто тонул в разросшихся кустах малины и крапивы. Почерневший от времени сруб местами перекосился, крыша выгнулась под странным углом. Дом смотрел наружу слепыми щелями маленьких окон. Ставни отвалились.

В таких домах, знал Колька, всегда есть погреб, куда можно спуститься из кухни. Там, понял он, упырь - там. Я нашёл.

Восемнадцатое число - день расплаты. К этому времени он будет готов.

* * *

Упырь ленивым кошачьим движением перемахнул ограду, пригнулся, изучая местность. Всё в порядке. Никого.

Он выпрямился, отряхнул с одежды прилипшие травинки. Сдвинул на глаза шляпу. Он не боялся быть узнанным, но привычка маскироваться, быть как все вошла в плоть и кровь, стала второй натурой. Первой оставалась потребность в крови.