Ураган

– Мне казалось, по нескольким причинам. Этих людей пугала сама идея проверки носача, многие их мысли были непонятны, и все они были виновны в чем-то, что в улье считалось преступлением.

– А отклики пограничных телепатов помогали? – спросил Лукас.

– С этими людьми пограничные телепаты бесполезны, – ответил Адика. – Даже Мортону приходилось подолгу изучать каждый разум в попытке понять, совершили подозреваемые обычное правонарушение – эквивалент подросткового проступка на другом уровне улья – или что-то более серьезное.

– Очевидно, эта работа была исключительно тяжела для Мортона, – заметил Лукас.

– Чудовищно тяжела, – согласился Адика. – Он панически боялся Внешки и считал, что разумы жителей морской фермы полны раздражающих образов. К счастью, обычно нам приходилось заниматься инцидентами на ферме лишь раз или два в год. Иногда первая группа подозреваемых оказывалась невиновна или участвовала только в простых правонарушениях, и тогда сотрудникам безопасности морской фермы приходилось собирать вторую группу, чтобы найти виновного.

Адика вздрогнул.

– Мортон особенно тяжело реагировал на чтение второй группы разумов.

Лукас пробежался пальцами по волосам.

– Это объясняет, почему Саанви так жаждет передать нам ответственность за морскую ферму. В последние месяцы там произошла серия мерзких инцидентов, которые привели ко множественным ранениям и одной смерти. Работники безопасности фермы отправили в улей четыре группы подозреваемых, в которых не оказалось истинного преступника. Сейчас прибыла пятая группа, и Мортон отказался читать их разумы.

– Пятая группа! – поморщился Адика. – Понятно, что это вывело Мортона из себя.

Я подумала, когда именно Мортон отказался читать эти разумы, и решила, что сразу после разговора со мной. Мортон не жалел себя. Он ненавидел проверять разумы людей с морской фермы, но продолжал выполнять свой долг сорок лет. И позволил себе попробовать уклониться от этого лишь сейчас, потому что нашел другого телепата, которого счел более подходящим для этой задачи.

– Сколько людей было в первых четырех группах? – спросила я.

Лукас проверил свой инфовизор.

– Всего тридцать четыре человека.

Я представила, как чувствовала бы себя в подростковом возрасте, если бы меня арестовали и потащили на чтение разума к носачу. Это стало бы жутким опытом. Со слов Лукаса, людей с морской фермы это пугало еще больше.

– Тридцать четыре невиновных, – сказала я. – Всех назвали подозреваемыми и провели через травматичную процедуру.

– Да, – согласился Лукас. – А сейчас в улье еще восемь человек ожидают проверки мыслей. Поскольку Мортон отказался этим заниматься, Саанви хочет передать другому отряду всю полноту ответственности за морскую ферму. Нас она считает очевидным вариантом, подчеркивая, что Эмбер не сочтет тревожными образы в разумах с морской фермы, так как сама была во Внешке.

Я кивнула.

– Саанви права. Мортон в одиночестве нес бремя морской фермы сорок лет. Пришла пора другому телепату взять на себя эту отвественность, и мне это будет сделать легче, чем кому-то другому.

– Не думаю, что мы должны спешить соглашаться, – возразил Лукас. – Этого отчаянно хочет Саанви. Она сосредоточилась на образах из Внешки, поскольку с этим ты справишься лучше Мортона, но явно есть и более широкие проблемы в чтении таких разумов телепатами.

Он помолчал.

– Адика упоминал, что многие мысли обитателей фермы нечитаемы, и Мортону приходилось проводить долгое время, изучая каждого человека и устанавливая его вину или невиновность. Меня тревожит, что эти разумы могут содержать не только непонятные мысли, но и особенно смущающие или огорчительные эмоции.

– Чувствительность Эмбер к эмоциям целей станет для нее основной проблемой, – беспокойно вступила Меган. – Нам надо отказаться от любых контактов с морской фермой.

Я почувствовала обычное раздражение на Меган. Будучи моим консультантом, она говорила так, будто знала о телепатии больше меня самой, пыталась ввести правила, что мне делать или не делать, знать и обсуждать. Она больше не консультировала меня, но продолжала вмешиваться.

– Не понимаю, почему эмоции людей с фермы должны отличаться от чувств жителей улья, – сказала я. – Даже ведя совершенно другую жизнь, они испытывают моменты счастья, грусти, любви и одиночества.

– Это так, Эмбер, но я все равно волнуюсь, – ответил Лукас. – В нашем улье ты привыкла в поисках опасной цели миновать сотни или даже тысячи послушных довольных умов. Большинство разумов в улье таковы, благодаря комбинации факторов. Выученные в школе обязанности и песни Долга, социально обусловленный страх перед Внешкой и патрули носачей, не позволяющие людям даже думать о совершении преступлений. На морской ферме эти факторы отсутствуют.

Меган взглянула в шоке.

– Дети на ферме, конечно, должны учить обязанности перед ульем и песни Долга.