Ураган

— Действительно, пора закругляться, — сказал я, небрежно глянув на часы, как будто давно привык к таким женщинам и таким улыбкам.

Быстренько собрался, стараясь не показать, что спешу. Она терпеливо ожидала.

По-видимому, движения мои все же были хаотичными, и я ухитрился разлить физиологический раствор. Вера помогла мне вытереть пол, затереть пятна на пиджаке — одним словом, исправно выполняла роль феи, снизошедшей к бедному мэнээсу. Все-таки несколько похвальных слов директора явились допингом для обеих сторон, и я с достоинством выдержал свалившееся на меня везение.

У Вериного дома мы остановились лишь на минуту, она пригласила меня в гости. В квартире было довольно уютно, мама и папа оказались людьми приветливыми, Верин сынишка декламировал стихи, которые выучил в детском садике. Мы пили чай с айвовым вареньем и слушали по японскому магнитофону, привезенному Верой «оттуда», записи песен Владимира Высоцкого. Мне было очень хорошо у них, но все время мешало ощущение, что это со мной уже происходило. Оно мучило меня, подсыпало горечь в варенье, и в конце концов я вспомнил, что так меня принимали в профессорском доме, где я считался женихом. Там меня тоже угощали айвовым вареньем, и несостоявшаяся теща так же радушно подкладывала печенье.

Это воспоминание неотступно преследовало меня при всех посещениях Вериного дома, даже когда оставались вдвоем в ее комнате и она закидывала мне на плечи белые холеные руки с ямочками на локтях и спрашивала:

— Тебе уютно у меня?

Я целовал ее шею, и рассыпавшиеся волосы щекотали мои губы, кружилась голова, а Вера шептала что-то бессвязное… Эти встречи вошли в привычку, и я уже плохо представлял, как смогу жить без нее.

Верин сын Митенька бурно радовался моим приходам, тем более что всякий раз я приносил ему подарок: то лошадку, то машинку. Его привязанность становилась иногда весьма неуместной, ибо только хитроумными уговорами и уловками Митю удавалось выпроводить на улицу или к дедушке с бабушкой. Бывали дни, когда он упорно ходил за мной из комнаты в комнату как тень.

На работе все уже давно заметили наши взаимоотношения и считали «дело» решенным. И только какое-то неосознанное ироническое чувство вторичности происходящего еще удерживало меня от предложения руки, сердца и более чем скромной зарплаты мэнээса. Последнее обстоятельство было далеко не второстепенным.

Когда в лаборатории появилась Таня, я поначалу не обратил на нее никакого внимания. Заморыш из интеллигентской семьи. Бледное матовое лицо, серьезные глаза с ироническими искорками. Длинные стройные ноги, но угловатая походка подростка. Никакого сравнения с Верой — та постоянно несла свое ладное тело, как на праздник.

Работая в лаборатории, мне пришлось освоить специальность электрослесаря. Правда, таковой у нас числился по штату, но его «явление народу» происходило главным образом в день выдачи зарплаты. Это был кудрявый, залихватский парень с белозубой нагловатой улыбкой. Звали его Анатолием, а прозвали «Толиком на роликах». Он был закреплен еще за одной лабораторией. Когда он был нужен нам, мы искали его «у них», они — у нас. А его величество Толик на роликах в это время где-то развлекался в кино с очередной своей «фирмовой» девчонкой.

Он отлично разбирался в субординации и приходил только по вызову руководителя лаборатории или его зама. А если требовался кому-то из мэнээсов, то в ответ на упреки говорил: «Овладевайте смежными профессиями, ученые мудрецы. А то чуть что — Толик да Толик. Возьмите головы в руки. Вон вас сколько тут понатыкано. А я — один на всех».

Впрочем, он никогда не отказывал Вере. Если она его просила, он вскидывал руку к виску и восклицал: «Будьсделано!» А сам ел ее глазами и облизывался как мартовский кот. Того и гляди — замурлычет. Иногда он ухитрялся, будто бы прося ее передвинуться, слегка провести рукой по спине, а Вера грозила ему пальчиком и так супила выщипанные — ниточками — брови, что это можно было истолковать равным образом и как серьезное предупреждение, и как поощрение. Когда она заметила, что это меня злит, то сказала: «Разве его можно принимать всерьез?» Житейский опыт в то время у меня был совсем куцый — и я успокоился. А чтобы не зависеть от Толика на роликах, за пару месяцев освоил профессию электрослесаря так, что мог разобраться в небольших поломках аппаратуры.

И вот однажды, когда я колдовал с проводкой на задней стенке шкафа термостатов, случайно услышал разговор обо мне. Прежде чем я успел выйти на свет, подружки наболтали столько, что предпочтительней было оставаться в укрытии…

… - Нахваливаешь все своего Петеньку, а я замечаю, что на тебя Николай Трофимович око кладет, — говорила Верина подружка.

— А, пускай себе.

— Так он же не так, как Евгений Степанович, а по-серьезному. Пригляделась бы. Видный мужик. С него девки глаз не сводят, а он все внимание — на тебя. Проходит мимо — чуть не приклеится.

— Э, что там внешность. Вон Толик на роликах покрасивше его.