Читаем Ураган полностью

Ураган

– Давай хоть шалаш соорудим, – предложил парень, – и костер сложим – греться. Буря будет знатная…

– Сахарный, что ли? Вымокнуть боишься!… – отмахнулась девушка. – А я люблю дождь! И ветер люблю! Пусть сильнее… нет! Пусть скорее грянет буря!!! – она выбежала на середину поляны и, широко раскинув руки, кричала прямо в темнеющее небо.

Впечатляющей силы раскат грома в то же мгновение ответил ей.

– Ну что, поняла?! – укоризненно покосившись расширенными и тревожно темнеющими волчьими глазами, Слава торопливо собирал немудреные пожитки. – Не стоит шутить со стихией!

Оглядевшись, он выбрал старую березу с мощным стволом и густой широкой кроной. Пристроил под нею рюкзаки и складным ножом стал обрубать широколиственный кустарник. Таня, бегая по поляне, собирала сучья для костра.

Шалаш получился низенький, неуютный, да вдобавок непрочный – ничего удивительного: все мы, привыкшие к отвратительно, до мелочей продуманному комфорту каменных коробок, которые гордо именуем “своими домами”, не слишком впечатляющи бываем в роли первобытных охотников, строителей и даже собирателей! Отчаянно крича: “Прогресс! Прогресс!” – рвемся мы из XX в XXI век, ломая и калеча все на своем пути… Куда?… К Богу, к черту – нам без разницы! Лишь бы – вперед! Лишь бы – прочь от “варварской древности”!…

О, милые славные древние философы! Еще задолго до новой эры предупреждали вы – “человек, оторванный от природы, жалок!”, “кто сказал, что именно человек – царь всего живого?”. Не будет ли слишком поздно, когда мы дорастем до понимания ваших слов?!

В спешке заканчивали костер. Он вышел огромный, почти как сигнальный. Посовещавшись, решили пока не разжигать и едва успели присесть на поленце под кроной старой березы…

Засвистел ветер. Он свистел невыносимо, пронзительно, перебирая все диапазоны бесовских голосов. Он свистел так, что хотелось заткнуть уши и плакать, как дитя. Брызнуло несколько капель ледяного дождя.

Потом наступило затишье. Парень с девушкой по-прежнему сидели на своем поленце, притихнув, крепко прижавшись друг к другу: оба чувствовали – это еще только прелюдия к великому действу природы…

Вдруг засверкали зарницы. Именно зарницы, а не молнии, – потому что появлялись они не из тучи, но отовсюду. В кромешной тьме электрическим, ярким до рези в глазах светом вспыхивал то дуб с огромными, точно руки великана, растопыренными ветвями, то кривая ива, кажущаяся изогнувшейся для нападения змеей, то какой-нибудь куст в форме рычащей пасти… Казалось, сам дьявол затеял страшную игру, сводя с ума воображение, прежде чем погубить, во всей ужасной прелести являя людям картины поднявшегося на поверхность ада. И каждое мгновение зарницы приближались. Вот молния с шелестом, похожим на бесовской хохот, упала в реку. Вода вздулась, словно готовясь изрыгнуть неведомое чудище, засверкала магическим зеркалом.

– Как страшно! – девушка дрожала, желая спрятать голову на груди парня, и все же не в силах оторвать очарованного взгляда от адской красоты разбушевавшейся стихии.

– Если начнется дождь… – Слава изо всех сил старался не дать ей почувствовать частые толчки испуганного сердца, – станет спокойнее… Но, кажется, гроза пройдет стороной…

Тут завыл ветер. Он выл на разные лады, перемежаясь с каким-то бесовским хохотом, звучащим то ли из глубины леса, то ли с черного неба или из бурлящей Клязьмы. В дугу – вершинами до земли – гнул он деревья. Тут и там они с треском, с почти человечьими стонами ломались и падали. Носились обломанные сучья. Совсем рядом с корнем выворотило огромный дуб. Он рухнул, круша и сгибая соседние деревья.

Снова послышался леденящий кровь хохот и еще более зловещие завывания ветра.

Таня всхлипнула:

– Боже мой! Что это?!

Слава резким движением бросил ее на землю, насколько возможно укрывая своим телом, натягивал поверх отсыревшее голубое покрывало. Не поняв, девушка забилась, выворачиваясь.

– Это… это ураган… – зашептал он ей в ухо. – Сожмись в комочек, постарайся слиться с землей!…

– Бежим… Бежим! – она едва сдерживала истерику.

– Куда?! Здесь открытое место… В лесу точно убьет! – изо всех сил сжал вздрагивающие от рыданий худенькие плечи. – Я с тобой… Не надо бояться!…

– Да! Но ты же – боишься!

Неожиданно для самого себя он тепло засмеялся:

– А что мне остается делать?

Это придало сил напуганной девушке:

– Не дуй в ухо! – потребовала она почти весело и капризно. – Щекотно!… Ишь, навалился, медведь!

– У меня же нет другого способа тебя защитить, – смутился он.

– Да я уже успокоилась, – завозилась, деловито вытаскивая из-под живота колючую ветку. – Знаешь, ведь от судьбы не уйдешь… Правда?!

На них, сжавшихся и беспомощных детей Земли, сыпались сучья и шелестящая листва и порой падали крупные холодные капли…

Через некоторое время вновь наступало затишье – только изувеченный лес глухо стонал на разные голоса.