Ураган

* * * Ивашин отдернул штору широкого окна, выходящего на аэродром. Механики снимали маски с капониров. Летчики занимали места в самолетах дежурной четверки. Ивашин зажмурился от яркого света и посмотрел на локатор СКП, раскачивающийся из стороны в сторону, как голова задумавшегося мастодонта; заметил, как начал вращаться локатор пункта наведения - тут же рядом с его КП. Решил: пока те четыре воображаемых "поляка" дойдут до границы, он успеет поговорить со своими двумя полками в дальних концах сектора. Однако прежде чем ему дали связь, наблюдение доложило, что "польская" четверка подходит к границе - высота 13500, скорость 1100, азимут...

* * * Ивашин приказал поднять четверку и вернулся к окну: густые клубы дыма вырвались из-под хвостов перехватчиков первого звена. Истребители почти вертикально, как снаряды, вонзались в воздух. Ивашин пошел на пункт наведения. Не мешая майору Семенову, склонившемуся над экраном, генерал подсел к индикатору кругового обзора. Привычный глаз быстро разобрался в движениях зеленых капелек, падавших на линейку шкалы. Задумчивое спокойствие зеленого дождя до смешного не соответствовало тому стремительному, измеряемому долями секунды, что происходило в воздухе. - Лег на курс, - услышал Ивашин голос командира звена капитана Короткова. Ивашин взял микрофон - Слива, видите самолеты? - Вижу. - Тип? - "Хеншель-77". - Опознавательные? - Две полоски на киле. Цвета непонятны. Номеров на плоскостях не могу разобрать: все сильно блестит. "И тут это чертово солнце", - подумал Ивашин и спросил ведомого: - А вы, Груша, видите номера? И когда офицер записал ответ, Ивашин сказал: - Не выпускайте их из виду. Ждите приказаний. Ивашина вызвал командующий. - Варшава сообщает: польских самолетов в этом районе не может быть. Самолет индийской линии "Лёта" еще в Дели. Действуйте, как сказано. - Ясно. Ивашин почувствовал возбуждение, как бывало в давние школьные времена перед зачетными полетами; как бывало на войне при встрече с врагом. Сейчас он не в воздухе - на земле, но зато он и дерется не один, а всею мощью дивизии, каждым движением которой должен управлять и в воздухе. За ее успех или неуспех он отвечает во сто крат больше, чем если бы был в воздухе сам. Сквозь грохот и вой стартующих перехватчиков Ивашин силился разобрать новое донесение Короткова: - Вижу самолеты. - Тип? - "Дюсельдорф-три". Окна в фюзеляжах не настоящие. - Что значит "не настоящие"? - Нарисованы. Ясно вижу. - Спасибо. Еще вопрос ведомому: - Груша, какие самолеты видите? - Бомбардировщик. Вижу замаскированную башню. Ивашин вместе с Семеновым следил за разворотом четверки. Что такое: вторая слева блестка вдруг оторвалась и движется особняком. Да это же самый молодой - ведомый второго звена лейтенант Армир Рашидов. Сейчас он скажет, в чем у него дело. Нет, молчит. - Листик, Листик... отвечайте... - ласково проговорил Семенов. - Я Листик, я Листик... - Куда вас понесло? Рашидов молчит. Ивашин видит, что к моменту, когда "дюсельдорфы" окажутся над границей, в позиции, удобной для атаки, перехватчиков останется только трое. И те - в густом облаке. Может быть, это облако и смутило молодого Рашидова. - Пристройте Рашидова в пару, - скороговоркой бросил Ивашин Семенову. Пока шел разговор Семенова с Рашидовым, штурман вывел тройку Короткова на "дюсельдорфов". - Сбросьте тысячу высоты... тридцать градусов вправо. - Вижу! - слышится короткое восклицание ведущего. Ивашину кажется, что он слышит, как забилось сердце летчика, словно в самолете сидит он сам, а не капитан Коротков. "Дюсельдорфы" снова легли прямо курсом к границе. Сейчас они окажутся у советской земли в самом узком месте южного угла. Где-то на траверзе Массалы. Отлично! Еще немного, и их можно будет сбить на законном основании над своими территориальными водами. "На совершенно законном основании", - мысленно повторил Ивашин. Он не вполне отчетливо понимал война это или еще не война? Нужны ему еще какие-нибудь приказания, чтобы сбросить "дюсельдорфы" в море, или все зависит только от его летчиков?..