Ураган

Все окружили его.

— Соседи! — глухо сказал Чжао Юй-линь. — Теперь мы не одни. С нами бригада. Я должен отомстить, иначе никогда мне своей обиды не забыть. Скажите сами: во времена Маньчжоу-го, когда Хань был старостой деревни, по чьей только спине не гуляла его большая палка?

— По всем спинам гуляла! — отозвался из своего угла возчик Сунь.

— Правда, правда! — поддержал его Лю Дэ-шань.

— Пусть тогда скажут: кто довел до смерти Гу и Ченя с южного края деревни, кто убил сына Хуана, живущего у западных ворот? — крикнул Чжао Юй-линь.

Все молчали. Некоторые начали незаметно подвигаться к двери. Сяо Сян, чтобы не дать остыть закипевшему в сердцах гневу, быстро подошел к Чжао Юй-линю и вполголоса сказал:

— Надо сейчас же поднять людей. Действуй, старина, действуй…

Чжао Юй-линь решительно обратился к односельчанам:

— Скажите вы, плохой Хань Лао-лю или нет?

— Плохой! — отвечали все в один голос.

— Он притеснял нас, бедняков. Должны мы с ним рассчитаться или нет?

— Почему же не должны… — неуверенно отозвались некоторые.

— Удастся ли? — усомнились другие.

— Хватит у вас духу сейчас же пойти и рассчитаться с ним? — бросил вызов Чжао Юй-линь.

— Хватит! Хватит!

— Почему же не хватит? — присоединился стоявший возле Сяо Сяна Лю Дэ-шань.

— А раз, говорите, хватит, так пошли со мной! У революционера слово не должно расходиться с делом. Сегодня же ночью арестуем это черепашье отродье! Тогда крестьяне сразу смело заговорят.

Чжао Юй-линь бросился к двери, на ходу вытирая воротом расстегнутой гимнастерки льющийся с лица пот.

Поднялся шум. Люди в замешательстве толкались по комнате.

— Все пойдем с Чжао! — кричала молодежь.

— Если надо, так пойдем… — рассуждали люди среднего возраста.

Дремавшие до этого старики вдруг встрепенулись и начали уговаривать:

— Постойте! Сегодня Три звезды[15] уже высоко, пойдем-ка лучше завтра. И утром успеем. Никуда ему не уйти.

Молодые горячо возражали:

— А вдруг среди нас найдутся такие, которые предупредят Хань Лао-лю, и он сбежит.

Сяо Сян заметил, что Ли Чжэнь-цзян при этих словах вздрогнул.

Молодежь собиралась идти сейчас же, но пожилые удерживали ее:

— Куда он убежит? Сейчас государство коммунистическое, куда бы ни побежал — везде коммунисты…

— Семья его здесь, земля и имущество тоже здесь. «Монах убежит, монастырь останется».

— Кто смелый, за мной! — загремел, как гром, голос Чжао Юй-линя. — А кто трусит, пусть идет себе домой, пока не поздно, и спать ложится.

Он с презрением взглянул на Лю Дэ-шаня, который трусливо жался к двери, но не уходил, боясь, что люди его засмеют. Лицо Лю выражало полную растерянность.

— Лю Дэ-шань! — вызывающе бросил Чжао Юй-линь. — По-моему, тебе тоже пора домой.

— А зачем домой? Раз ты идешь, почему мне не идти, — деланно засмеялся Лю Дэ-шань.

Все члены бригады поддержали Чжао Юй-линя. Лю Шэн подпрыгивал от радости и, толкая командира Чжана, восклицал:

— Ты только погляди, какие храбрецы наши крестьяне, учись у них! — Лю Шэн забыл в этот момент, что его собеседник тоже крестьянин.

Сяо Ван озабоченно окликнул Чжао Юй-линя, который был уже у дверей, и, сняв с себя маузер, передал ему:

— Возьми. У этой змеюги может оказаться оружие. Тебе приходилось когда-нибудь обращаться с маузером?

— С маузером — нет, из ружья только стрелять умею, — ответил Чжао Юй-линь, беря оружие жилистой рукой.

— Ничего мудреного нет. Иди сюда, я тебя научу.

При свете масляной лампы он вынул маузер из коробки, зарядил обойму и спустил затвор.

— Вот теперь патрон в патроннике, нажмешь пальцем — выстрелит, еще нажмешь — еще выстрелит.

— Понятно, — сказал Чжао Юй-линь и повесил маузер на пояс.

— Постой! Возьми с собой эту штуку!

Сяо Ван развязал свои вещи и передал Чжао Юй-линю веревку.

— Арестуешь, вяжи крепче. С контрреволюционерами нужно только так поступать.

Начальник бригады всеми силами сдерживал поднявшееся в нем волнение. Он был таким же горячим, как Лю Шэн и Сяо Ван. Его чрезвычайно радовала решительность Чжао Юй-линя. Но, сознавая всю свою ответственность перед партией и делом освобождения, он должен был обдумывать каждый шаг. По привычке почесывая фуражкой голову, он рассуждал: «Закваска еще не готова, мобилизация не развернута… Следовательно, возможно, что Чжао Юй-линь, так быстро кинувшийся вперед, не сможет увлечь за собой массы, еще не осознавшие себя. Но обливать его холодной водой не годится. Помещика нужно арестовать. Чжао Юй-линь верно говорит: это прибавит крестьянам смелости. Ладно! Пусть арестуют! Посмотрим, что из этого выйдет». Тут он вспомнил, что Хань Лао-лю возглавлял когда-то отряд, и у него могло остаться оружие. «Как бы с Чжао Юй-линем не случилось чего-нибудь!»

— Сяо Ван! — крикнул начальник бригады.

Сяо Ван подскочил.

— Сяо Ван! Скажи Чжао Юй-линю, чтобы подождал.

— Командир отделения Чжан!

— Есть! — Чжан отдал честь.

Начальник бригады распорядился:

— Возьми восемь человек и иди вместе с Чжао Юй-линем. Четырех оставишь за воротами для охраны, а с остальными заходи во двор. Прикажи примкнуть штыки. Все должно быть готово, как к бою.