Ураган для Льдины (СИ)

Горошкина танцует. Умело так вихляет своей жопой, бёдрами, сиськами трясёт. Волосы растрепались, на лице улыбка, сама вся — чистый секс. Смотрю, и не могу оторвать от неё свой взгляд. Всё же у соплюшки охрененная фигура. И такая гибкая, ладная, и задница просто умопомрачительная… Стою, пялюсь, как дебил, выпав из реальности. Поплыл, как прыщавый подросток, который подглядывает за одноклассницей, пока она перед физрой разминается. В штанах топорщится палатка, в груди горячо и тесно… Я даже на Мотылька так не западал. Чёрт.

Воспоминания о Машке помогли немного охладиться. Сразу испытал нечто вроде вины — до сего дня никакие раскрасавицы не могли вытеснить из головы образ неприступной маникюрши, а тут булками два раза тряхнули, и всё, и мозг как отключило. Вся кровь к другому органу устремилась. Да ну нахрен, не может быть! Это же Горошкина! Вертлявая, наглая и неотёсанная!

И пока я обалдеваю сам с себя, трек внезапно кончается. Повисает короткая пауза, Горошкина замечает меня, охает, тянется к пульту, ставит музыку на паузу.

— О, Владимирович, внезапно! Я и не думала, что ты дома, разве у тебя сейчас не рабочее время?

Подскочила ко мне бельчонком, с места на места притаптывает, плечиками поводит, ещё не до конца вышедшая из-под власти музыки. Плечики нежные, хрупкие, на шее жилка трепещет. Улыбка до ушей — открытая, радостная, настоящая. Прядка кудрявая на лоб прилипла, в глазах бесята ещё танцуют ча-ча-ча, сама вся так и фонит позитивом. Что-то в груди с громким хрустом трещит и сбрасывает тяжелый ледяной покров, что-то давно забытое, давно похороненное под тонной цинизма и расчётливости. В груди печёт, уголок рта сам собой едет вверх… млять, да что со мной творится?!

— Решил сегодня дома поработать, — рявкаю, злой больше на себя, чем на неё. Горошкина часто дышит, грудь в вырезе простого спортивного топика вздымается и опадает, и взгляд сам собой залипает на таких сексуальных полушариях, как они прямо передо мной вверх-вниз, вверх-вниз, и в ложбинку капелька пота стекает… охуеть, как это сексуально. Вообще, кто такой разврат спортивной формой назвал? Топик мало чем от лифчика отличается, юбчонка пол-попы едва прикрывает… где были мои глаза, когда я это одобрил?!

— Сделай тише, работать невозможно, — рычу, пытаясь сохранить суровость на лице.

— Ну извини, дядь, я правда думала, что одна дома, — девчонка миролюбиво хлопает меня по плечу. — Тише, так тише, вообще без проблем.

Она и впрямь убавляет звук почти в три раза. Побурчав ещё немного для общего воспитания, потопал обратно в кабинет. Кофе уже не хотелось.

Пару дней старался с Горошкиной лишний раз не пересекаться. Пытался изгнать из головы эту паразитку. Но нет, присосалась к моим мыслям похлеще пиявки. Недотрах, это всё он. Никогда от него не страдал, но когда по дому шастает длинноногая девица с аппетитными формами, едва прикрытыми одеждой, понятное дело, инстинкты дадут о себе знать!

Только больше я на эту удочку не попадусь! Хватило Машки, позволил себе всерьёз на неё запасть, и что? Предпочла мне какого-то пожарного, до сих пор вспоминать неприятно. Поэтому девушки для меня — только на одну ночь, никаких постоянных отношений.

С другой стороны, а кто говорит о постоянных отношениях с Горошкиной? Может, мне достаточно будет натянуть её разок по самые гланды, и всё, и отпустит?

Мысль была хорошая и не лишена логики. Одна проблема — мне с этой мамзелей ещё две с лишним недели куковать в одном доме. Обычно я сразу выставлял за порог тех девиц, которых клеил по клубам на ночь. Горошкину выставить не получится, мне вообще её охранять надо, а не трахать. И ну как у неё наутро претензии какие возникнут, начнёт истерики устраивать, просить её оставить при себе подольше… знаем, проходили. Поэтому план действий этаков: две недели держу себя в руках (двусмысленно прозвучало даже в мыслях). Перед судом чпокаю Горошкину, чтоб не лезла больше в мои мысли, потом мы расстаёмся и больше никогда не видимся. Подарок ей, конечно, прикуплю какой достойный, если хорошо стараться будет, на этом точка. Гештальт закрыт, вершина покорена, на слезливые сцены времени не будет. Я гений, пора это признать! Чтобы не сорваться раньше времени, с головой ушел в дела, даже ужинал не дома, а в ресторане.

Продержался два дня. В пятницу работал кое-как, каждые полчаса залезал в телефон, куда внаглую сохранил видео, как Горошкина танцует. Всё же хороша, пиявка моя сердечная!

Из офиса уехал раньше обычного — сегодня хочу ужинать дома. Сотрудники смотрят на меня с недоумением, всю неделю работаю спустя рукава, в то время как в фирме серьезные проблемы. Невовремя всё это со мной, ох невовремя!