Ураган. Книга 2. Бегство из рая

– Я Ахмед Дурсак, туркмен, – гордо произнес он, говоря по-турецки с большой торжественностью. – Именем Аллаха: это правда, что Абдолла-хан мертв, правда, что я заплатил половину выкупа – пять миллионов риалов – вчера вечером от имени нового хана двум посланникам вождя аль-Драха из деревни Сломанное Дерево в знак доброй воли из-за несправедливого бесчестья, причиненного вашему посланнику по приказу покойного Абдоллы-хана. Их имена Ишмуд и Алилах, и я отправил их в спешке на север на хорошей машине. – (По комнате прокатились приглушенные возгласы изумленных горцев.) – Я сказал им от имени нового хана, что вторая половина выкупа будет выплачена сразу же, как только пилот и его летающая машина будут отпущены без вреда.

– Где этот новый хан, если он существует? – спросил Баязид, презрительно скривившись. – Пусть он сам говорит за себя.

– Я хан всех Горгонов, – произнес Хаким, и в комнате сразу стало тихо. – Хаким-хан, старший сын Абдоллы-хана.

Все взгляды переместились с него на Баязида, который заметил изумление на лице Эрикки. Он сердито нахмурился, не убежденный до конца.

– Просто потому, что вы так говорите, еще не значит, что…

– Вы называете меня лжецом в моем собственном доме?

– Я лишь говорю этому человеку, – Баязид ткнул большим пальцем в сторону Ахмеда, – что просто потому, что он говорит, что заплатил выкуп, половину его, это еще не значит, что он его заплатил и что он не устроил потом засаду и не убил их, как моего первого посланника, клянусь Аллахом!

– Я сказал правду, как перед Богом, и повторяю еще раз, как перед Богом, что я отправил их на север, невредимыми и с деньгами. Дайте мне нож, возьмите нож сами, и я покажу вам, что туркмен делает с человеком, который назвал его лжецом! – (Горцы ужаснулись тому, что их предводитель поставил себя в такое опасное положение.) – Ты называешь лжецом меня и моего хана?

В наступившем молчании Азаде шевельнулась и простонала, это отвлекло их. Эрикки тут же было двинулся к ней, но нож у его горла не шевельнулся, горец пробормотал ругательство, и он замер. Еще один легкий стон вырвался у нее со вздохом, едва не сведя его с ума, потом он увидел, как Хаким неуклюже подвинулся ближе к сестре и взял ее за руку, и ему стало немного легче.

Хаким был напуган, все тело у него болело, он понимал, что так же беззащитен, как и она, и срочно нуждался во враче, что Ахмед был со всех сторон окружен врагами, Эрикки – беспомощен, его жизни грозила опасность и его ханство лежало в руинах. Тем не менее он собрал все свое мужество. Не для того я перехитрил Абдоллу-хана, Наджуд и Ахмеда, чтобы отдать победу этим псам! Он сурово взглянул на Баязида.

– Ну? Вы обвиняете Ахмеда во лжи? Да или нет? – произнес он на турецком, чтобы все могли его понять, и Ахмед почувствовал к нему любовь за его стойкость; все взгляды теперь уперлись в Баязида. – Мужчина должен ответить на такой вопрос. Вы называете его лжецом?

– Нет, – пробормотал Баязид. – Он говорил правду, я принимаю это как правду.

Кто-то сказал «иншаллах», и пальцы расслабились на спусковых крючках, но напряженность не покинула комнату.

– На все воля Аллаха, – сказал Хаким, скрывая облегчение, и заговорил, с каждым мгновением все больше беря ситуацию под контроль. – Сражаясь дальше, вы ничего не достигнете. Половина выкупа уже заплачена, вторая половина обещана вам, когда пилота отпустят невредимым. Пи… – Он замолчал, чувствуя, что его вот-вот вырвет, но усилием воли подавил приступ тошноты и продолжил: – Пилот находится здесь, и он невредим, как и его машина. Поэтому я заплачу оставшуюся сумму немедленно!

Он прочел алчность на их лицах и пообещал себе, что отомстит им всем.

– Ахмед, возле стола, там где-то должна лежать сумочка Наджуд.

Ахмед с высокомерным видом протолкался сквозь горцев и начал ворошить обломки, отыскивая сумочку из мягкой кожи. Хаким показывал ее Азаде как раз перед самым нападением, радостно рассказывая ей, что эти драгоценности были семейным достоянием, и Наджуд призналась, что украла их, и в глубоком раскаянии передала их ему перед отъездом. «Я рада, что ты не уступил ее мольбам, Хаким, очень рада, – сказала Азаде. – Ты никогда не был бы в безопасности, пока она и ее выводок жили бы рядом с тобой».

Я никогда не буду чувствовать себя в безопасности, подумал он без всякого страха, наблюдая за Ахмедом. Я рад, что оставил Ахмеда в живых, рад, что нам, Азаде и мне, хватило ума остаться в алькове под прикрытием стены, когда началась стрельба. Если бы мы были здесь, в комнате…

Иншаллах. Его пальцы сомкнулись на ее кисти, и теплота ее руки успокоила его; ее дыхание оставалось ровным.

– Хвала Аллаху, – пробормотал он, потом заметил людей, державших Эрикки. – Вы, – повелительно бросил он им, – отпустите пилота!

Пропустив его слова мимо ушей, бородатые горцы взглянули на Баязида, который коротко кивнул. Эрикки тут же подошел к Азаде, оттянул ворот свитера сзади, чтобы легче было доставать нож из ножен посередине спины, потом опустился на колени, держа ее за руку, и повернулся лицом к Баязиду, прикрывая своим огромным телом ее и Хакима.