Ураган. Книга 2. Бегство из рая

– Ну, ваше высочество, я… э-э… я работал в специальной службе и немного разбираюсь в работе разведки и… э-э… контрразведки. Разумеется, качественная информация, тайная информация является безусловно необходимой для человека вашего ранга. Если бы вы пожелали, я, возможно, мог бы в сотрудничестве с полковником Фазиром предложить вам некоторые пути усовершенствования организации этой работы.

– Здравая мысль, мистер Армстронг. Пожалуйста, представьте мне свои соображения в письменном виде – как можно скорее.

– С радостью. – Армстронг решил рискнуть. – Мзитрюк мог бы быстро обеспечить вас многими необходимыми вам ответами, дать большинство из наиболее важных ответов, касающихся тех «внешних и внутренних», которые вы упомянули, особенно если полковник смог бы… э-э… поболтать с ним наедине.

Слова повисли в воздухе. Рядом с собой Армстронг увидел, как Хашеми нервно переминался с ноги на ногу. Готов жизнь на кон поставить, что ты знаешь больше, чем хочешь показать, Хаким, мой мальчик, и я готов заложить свои яйца, что все эти годы ты провел отнюдь не «перышком», будь оно неладно! Господи, мне нужна сигарета!

Хаким продолжал сверлить его взглядом, и Армстронгу так захотелось закурить, глубоко затянуться и сказать небрежно: «Ради всех святых, да брось ты тужиться и в игрушки играть – делай дело или вставай с горшка…» Тут перед его внутренним взором возникла картина хана всех Горгонов, сидящего на корточках над нужником с висящими причиндалами, и ему пришлось закашляться, чтобы погасить внезапно вырвавшийся смешок.

– Извините, – пробормотал он самым смиренным голосом.

Хаким-хан нахмурился.

– Каким образом я бы мог получить доступ к этой информации? – спросил он, и оба гостя поняли, что рыба села на крючок.

– Каким вам будет угодно, ваше высочество, – сказал Хашеми, – каким вам будет угодно.

Еще одно недолгое молчание.

– Я подумаю над тем, что вы… – Хаким-хан замолчал, прислушиваясь.

Теперь и они услышали приближающееся путт-путт-путт вертолетных лопастей и вой реактивных двигателей. Оба гостя двинулись к высоким окнам.

– Погодите! – окликнул их Хаким. – Кто-нибудь из вас, дайте мне руку.

Изумленные, они помогли ему встать.

– Благодарю вас, – сказал он, слегка морщась от боли. – Теперь уже лучше. Это моя спина. Должно быть, во время взрыва я неудачно ударился.

Хашеми принял на себя часть его веса, и между ними обоими Хаким доковылял до высокого окна, выходившего на двор перед дворцом.

212-й медленно заходил на посадку, опускаясь к точке приземления. Когда вертолет подлетел ближе, они узнали Эрикки и Ахмеда в кабине пилота, но Ахмед сидел скорчившись, явно раненный. В корпусе виднелось несколько пулевых отверстий, в одном из иллюминаторов был выбит большой кусок пластика. Вертолет выполнил безукоризненную посадку. Двигатели тут же начали останавливаться. Теперь им была видна кровь, залившая белый воротник Эрикки и рукав.

– Господи… – пробормотал Армстронг.

– Полковник, – настойчиво обратился Хаким-хан к Хашеми, – попробуйте задержать врача, если он еще не уехал. – Хашеми тут же бросился к двери.

В окно им была видна парадная лестница. Огромная дверь открылась, и Азаде, с трудом передвигая ноги, появилась в проеме и застыла там на какое-то мгновение как статуя; рядом с ней появились другие люди, охранники, слуги, несколько родственников. Эрикки открыл дверцу кабины и неуклюже выбрался из вертолета. Устало улыбаясь, он двинулся к ней. Но шаг его был тверд, и голову он держал высоко, и потом она упала в его объятия.

Глава 56

КОВИСС. 12:10. Ибрагим Кияби нетерпеливо ждал в засаде, когда мулла Хусейн выйдет из мечети на заполненную людьми площадь. Он сидел сгорбившись, привалившись к фонтану напротив огромной двери, его руки лежали на холщовом мешке, в котором была спрятана М-16. Его глаза покраснели от усталости, все тело ныло после трехсотпятидесятимильного пути сюда из Тегерана.

Праздно поглядывая кругом, Ибрагим заметил в толпе высокого европейца. Человек следовал за «зеленой повязкой» и был одет в темную парку и фуражку с козырьком. Они прошли мимо мечети и исчезли в улочке рядом с ней. Рядом зияла пасть базара. Его темнота, тепло и безопасность постоянно манили Ибрагима уйти туда с холода.

– Иншаллах, – автоматически пробормотал он, потом тупо напомнил себе прекратить употреблять это выражение, поплотнее запахнулся в старое пальто и поудобнее устроился у фонтана, который, когда зимний лед растает, снова будет источать тонкую струйку, чтобы прохожий мог попить или ритуально омыть руки и лицо, прежде чем приступить к молитве.

– А как выглядит этот мулла Хусейн? – спросил он у уличного торговца, который половником отмерял ему порцию дымящегося бобового хореша из котла, висевшего над углями. Тогда было утро, и он только что прибыл после нескончаемых задержек, опоздав на пятнадцать часов. – Какой он?

– Мулла, – пожал плечами старый и беззубый торговец.

Другой покупатель, стоявший рядом, обругал его: