Ураган. Книга 2. Бегство из рая

– Время от времени его словно бы беспокоили кисти рук, и когда я поглаживала их, он снова успокаивался. Ночью он говорил на языке, который я никогда не слышала раньше. Я говорю по-английски, немного по-французски и на множестве диалектов арабского, большом множестве. Но этого языка я никогда раньше не слышала. Он говорил на нем как-то нараспев, вперемешку с бессвязными блужданиями и «Азаде», иногда произносил слова, похожие… – она порылась в памяти, – похожие на «полк», «эдельвейс», «горы» или «горн», а иногда, ах да, иногда слова, звучавшие как «гуэнг» и «тэнзинг», иногда имя, похожее на «Роза» или «розан»… Возможно, это было и не имя, а просто название какого-то места, но оно, казалось, вызывало в нем печаль. – Ее глаза старчески слезились. – Я видела много смертей, эфенди, очень много, всегда все разные, всегда одинаковые. Но его уход был мирным, и через порог он перешел без боли, без страданий. Последний момент был просто долгим выдохом. Я думаю, он отправился в рай, если христиане попадают в рай, и нашел там свою Азаде…

Глава 65

ТЕБРИЗ. ДВОРЕЦ ХАНА. 15:40. Азаде медленно шла по коридору к Тронному залу, где она встречалась со своим братом; ее спина все еще беспокоила ее после взрыва гранаты во время вчерашнего нападения. Боже милосердный, неужели это было всего лишь вчера, когда эти горцы едва не убили нас? – подумала она. Кажется, с тех пор прошла тысяча дней – и целый световой год с того дня, когда умер отец.

Это было в другой жизни. Ничего хорошего не было в той, другой жизни, кроме мамы, Эрикки и Хакима, Эрикки и… и Джонни. Жизнь, полная ненависти, убийств, ужасов и безумия, безумия жизни, какую ведут парии, Хаким и я, со всех сторон окруженные злом, безумия дорожной заставы у Казвина и этого подлого толсторожего моджахеда, раздавленного машиной, смятого во влажную лепешку, как прихлопнутая муха, безумие нашего спасения Чарли и этим человеком из КГБ… Как же его звали, ах да, Ракоци… Ракоци, который чуть не убил нас всех, безумие Абу-Марда, которое изменило мою жизнь навсегда, безумие на базе, где мы провели столько чудесных дней, Эрикки и я, и где Джонни убил так много людей так быстро и так жестоко.

Вчера ночью она рассказала Эрикки все… почти все.

– На базе он… он превратился в зверя, убивающего без пощады. Я мало что запомнила, какие-то обрывки, как дала ему гранату в деревне, смотрела, как он бегом бросился вниз к базе… гранаты, пулеметные очереди… у одного из них на поясе висел кукри, потом Джонни держал его отрубленную голову и вопил в небо, как баньши… Теперь я знаю, что тот кукри принадлежал Гуэнгу. Джонни сказал мне в Тегеране.

– Не говори сейчас больше ничего. Оставь до завтра, отложи остальное до завтра, милая моя. Спи, тебе теперь ничего не грозит.

– Нет. Я боюсь спать, даже сейчас, в твоих объятиях, даже после чудесных новостей о Хакиме. Когда я засыпаю, то опять оказываюсь в той деревне, опять в Абу-Мард, и мулла тоже там, проклятый Богом, и староста, и мясник готовит свой разделочный нож.

– Нет больше ни деревни, ни муллы, я был там. Нет больше старосты, и нет мясника. Ахмед рассказал про деревню, часть того, что там произошло.

– Ты был в деревне?

– Да, сегодня днем, пока ты отдыхала. Взял машину и поехал туда. От нее осталась только груда обгоревших камней. Оно и к лучшему, – зловеще закончил Эрикки.

В коридоре Азаде на секунду остановилась и оперлась о стену, пока не прошел приступ нервной дрожи. Столько смерти, убийств, ужаса. Вчера, когда она вышла на ступени перед дворцом и увидела Эрикки в кабине вертолета, увидела кровь, струившуюся по его лицу в короткую щетину бороды, еще кровь, капавшую с рукава, Ахмеда, бесформенно осевшего на соседнем сиденье, она умерла, а потом, увидев, как он выбрался из кабины и подошел к ней – ее ноги отказались ей служить – и подхватил на руки, жизнь вернулась к ней, все ее ужасы и кошмары излились из нее вместе со слезами.

– О Эрикки! О Эрикки! Я так боялась, мне было так страшно…

Он отнес ее в Тронный зал, и там был врач с Хакимом, Робертом Армстронгом и полковником Хашеми Фазиром. Пуля оторвала Эрикки кусочек левого уха, другая оставила кровавую бороздку на предплечье. Врач продезинфицировал раны и перевязал их, сделал ему укол противостолбнячной сыворотки и пенициллина, больше опасаясь инфекции, чем потери крови.

– Иншаллах, но я мало что могу сделать, капитан, человек вы сильный, пульс у вас хороший, пластический хирург соорудит вам ухо лучше прежнего, слух эта рана не затронула, хвала Аллаху! Просто смотрите, чтобы не было заражения…

– Что произошло, Эрикки? – спросил Хаким.